— Соседняя дивизия тоже наступает, — громко сказал молодой голос. — С иголочки дивизия, сибирская. Дадим жизни фашисту!
— Дадим… — промычал гундосый.
— Не веришь? — с задором спросил молодой.
— Не больно-то есть чем давать…
«Не верит, — понял Атласов, и давешний холодок резнул его сердце. — Я сам не верю в это наступление!..»
Да, за горькое время великого отхода Атласов сжился с мыслью, что будущее наступление Советской Армии — а он страстно ждал его каждый день! — явится внезапной и неудержимой лавиной, которая вмиг сметет врага с родной земли. Лавина! Пехота, артиллерия, танки, авиация, дивизионы «катюш»…
А в действительности?
Потирая пылающий лоб, Атласов подсчитывал: в первом полку — сто шестьдесят, во втором — сто восемьдесят, в третьем — триста штыков с ездовыми и поварами. Автоматы только у разведчиков. Артиллерии — две пушчонки!.. На том берегу, в Плеханове: полевая и горная. На Рессете стрелковый батальон был больше такой «дивизии».
«На Рессете!..»
Вспомнив о ней, Атласов скрипнул зубами, поднял воротник полушубка и лег.
Разбудила тишина.
Мгновений, какие обычно требуются большинству людей, чтобы прийти в себя после сна, Кирилл не знал. Он открывал глаза и входил в действительность, словно и не выключался из нее.
Сероватый, как заношенное белье, без бликов и теней, день и тишина стояли кругом. Далекая пулеметная строчка только подчеркивала тишину.
«Одиннадцатый час?!»
Атласов выскочил на лед.
Ни души.
Тишина и — нервная строчка: та-та-та… та-та…
Он кинулся туда, где ночью размещался штаб. За поворотом на отвесной круче стояли его разведчики, другие солдаты, командир с комиссаром — весь полк. Люди стояли тесно и молча, не заботясь о том, что их может заметить противник, и напряженно смотрели в сторону Маслова.
Атласов быстро поднялся.
Цепи, прижатые к земле недавним огнем, лежали неподвижно. 882-й полк успел все же зацепиться одним флангом за деревню. В зеленый домик на окраине перебегали из цепи солдаты.
По всему полю, изрытому воронками, виднелись маленькие фигурки убитых.
С пригорка за Масловом полз новый враг. Черный, длинный прямоугольник пехоты — до батальона — резко печатался на чистом снегу.
Поле молча, подавленно ждало его.
— Снарядом бы!.. — вздохнул бледный солдатик впереди Атласова.
— Нахально прет, гад! — прогудел рядом бас.
— Колонной, в открытую!
— Победители… У-у, гады!
— Снарядом бы, а?! — вздыхал бледный.
— Не будет снаряда! — рявкнул бас. — Штык примкни!
Но снаряд пришел.
Нетерпеливое, горячее шуршание послышалось в сером небе, притягивая сердца и взоры, и перед черной колонной блеснуло сизое перышко разрыва. Колонна остановилась: так идти или податься в сторону?..