— Не понял… Кем подброшен?
— Викторией Сергеевной.
Валентин опешил:
— И зачем?!
— Она говорила, что баба Дуня это видела собственными глазами и что в прежние времена так проверяли прислугу на честность… Ну и меня вроде как тоже того… Словом, проверили. Я хотела пойти к Виктории и сказать все, что думаю, а Маринка удержала. Чтобы ее не уволили за это… Я ей слово дала, что никому не скажу…
— И не сказала?
— Нет… Но ее все равно уволили.
Панкратов некоторое время молча смотрел в одну точку, затем медленно перевел взгляд на Настю.
— Настена, дашь теперь слово мне, что ни одной душе больше об этом не расскажешь?
— А надо?.. Ну хорошо. Даю слово…
— Это очень важно! Пожалуйста, не проболтайся.
— Все, отныне это наша тайна! — улыбнулась Настя. — Даже под пытками буду молчать!
— Не шути так, девочка… — Панкратов покачал головой и, медленно развернувшись, направился к выходу из салона.
…Постепенно Настя привыкла сразу после работы идти в Пашину квартиру, не заходя к Марии Петровне, Не потому, что она стала хуже относиться к учительнице или потеряла чувство благодарности к ней, нет. Просто, возвращаясь сюда, она словно всякий раз заново шла на свидание с ним, с их не состоявшейся пока жизнью… Нет, словно жизнь эта уже состоялась и они хоть в какой-то степени, но уже вместе…
Ей нравилось сбрасывать с уставших за день ног туфли в их прихожей, влезать в огромные Пашины шлепанцы, вешать свой плащ рядом с его…
Вот и сегодня, проделав все эти манипуляции, Настя прошла в спальню и устало опустилась на тахту, прежде чем покормить оживившегося с ее появлением Жорика. За его бурным монологом девушка не расслышала стука в балконную дверь и вздрогнула, увидев возле себя Эмму Павловну.
— Ох, мама… Ты меня напугала…
— Здравствуй, дочка. Как прошел день?
Голос у Эммы был почему-то заискивающий, и Настя насторожилась.
— Нормально… А у вас?
— Все в порядке… Ромашка уезжает в Питер сниматься. Капитан делает вид, что счастлив ее удачей… Очень мужественный мужчина! Собирается ездить к ней каждый выходной, а она — каждый день звонить.
— Ты была в кардиоцентре?
— Нет, закрутилась… — Эмма слегка покраснела. — Рынок, потом магазины — портьеры выбирали…
— Какие еще портьеры? — удивилась Настя.
— Ну, Кедычу… Он просил помочь, а то у него занавески такие выцветшие — прямо как в общаге.
— Понятно… Выбрали?
— Да, очень миленькие и совсем недорогие… Настя, можно, я присяду?
— Конечно! — Настя подвинулась, освобождая место для матери и вновь настораживаясь. — Ты что-то хотела мне сказать?
— Да… Одну новость… очень важную…
Девушка промолчала и опустила глаза.