— Он хочет ее, — сообщила переводчица.
— Мало ли что он хочет! — возмутилась Настя, немедленно ощутившая себя лошадью на торгах.
— Настенька, тебе надо принять участие в съемках. — Голос Вики был подозрительно сладок.
— Вместо той девушки?
— Да.
— Не хочу!
— Как это ты не хочешь?
— Он говорит, что заплатит пятьсот долларов! — вмешалась переводчица.
— Настя, это важно для салона… Ты меня понимаешь? — Голос Виктории источал уже такое количество меда, что Настя почувствовала что-то вроде страха. — Иди готовься к съемкам.
— Сколько он сказал заплатит? — Девушка растерянно посмотрела на фотографа. — Пятьсот?..
— В том-то и дело, иди…
— Но только раздеваться я не буду, — предупредила Настя, сдаваясь. И в ту же минуту оказалась в плотном кольце визажистов, дизайнеров, модельеров — черт-те кого из стрекочущей на непонятном ей языке шайки фотографа… Все дальнейшее, как выяснилось, от Насти не зависело.
Когда, выпутавшись наконец из вороха кружев и живых роз, Настя, уже умытая и переодетая, заглянула во врученный ей конверт, ее изумлению не было предела:
— Ничего себе! Действительно пятьсот долларов…
Переводчица была единственной из всей мгновенно схлынувшей толпы, кто еще стоял рядом.
— Он еще просил тебе передать, что ты очень хорошая модель и чтобы ты не закапывала себя в этой дыре. — Она внимательно посмотрела на Настю и улыбнулась.
— Это вовсе не дыра! — возмутилась Настя и, круто развернувшись, направилась к своему рабочему месту. — Надо же… Наглый какой!
— Тебя кто-то обидел?
Она подняла голову и, увидев поджидавшего ее Панкратова, обрадовалась ему, как родному:
— Ой, это ты… Привет! Да нет, никто не обидел, скорее, наоборот.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Спасибо за вчерашний день… А когда мы съездим к Коле в больницу?
— Когда к нему начнут пускать.
Панкратов мялся, явно не решаясь что-то сказать ей.
— Хотите что-нибудь спросить? — Настя снова перешла на «вы».
— Да… Во-первых, извиниться за вчерашнее. Во-вторых, кое-что о Марине… За какую провинность ее уволили?
— Ни за какую, — горько вздохнула Настя. — К ней Андрюша Славин зашел ненадолго… Точнее, ему стало плохо и мы его туда отвели, чтобы отлежался. А эти… Не знаю уж, что они подумали, но взяли — и уволили!
— Странно… Из-за такого пустяка…
— То-то и оно. А я теперь буду себя перед ней всю жизнь виноватой чувствовать! Вдруг она подумала, что это все из-за меня, что я Виктории Сергеевне рассказала?..
Настя прикусила язык, но было уже поздно, Панкратов среагировал:
— Что ты ей могла рассказать?
— Ну, я не знаю, стоит ли, — замялась девушка, но, глянув в строгие глаза майора, махнула рукой. — Марина сказала, что кошелек был подброшен мне.