Реверсивная поэзия как диалог с пустотой (Сахарова) - страница 6
глюконат кальция – белый порошок
растекается как идиотская липкая жижа,
заставляя слипаться язык.
как можно было на мне взять и выжить
слоган из собственных рифм.
это куда хуже притворного одиночества
и мечты о полете в космос,
когда на тебя смотрят семеро
будто ты им чего то должен.
как просилось/звалось в марте
и как бездарно проебало себя
на белоснежных, испортив карму,
но нарисовав пригодный эскиз.
если можно было бы целоваться
я бы может оставила им свой «ass my kiss».
но сейчас только атласные фраки
собрались под табличкой friend list,
разгребать остатки надушенной драмы
под прицелом сухожилий незрелых глазниц.
слишком узко – головой бы в тебя протаранить,
что прилип к небу мой алый плейлист.
ZH HV
старайся имитировать время,
не прикасаться с ладонями лбом.
старайся обесточить пространство,
что меж ребер глотает кухонный стол.
старайся имитировать сущность,
не быть под сухим каблуком.
разыграть лучшую партию,
и головой в дверной деревянный проем.
метафоры падают в лето, рассыпаясь сухим крылом
тех бабочек что ловил ты в Оуро Прето
и засыпал на траве, в обнимку с ружьем.
защита – основа для нападения,
не спастись измученным сном.
пустая тетрадь и ни грамма терпения,
вот, что осталось в Оуро Прето
12-м годом, распрощавшись с весной.
светловолосый мальчик 12 лет спал на траве
с советским ружьем.
Red syndrom camera obscura
одуревшую и заклинившую меня
заприте в камере обскура.
я скопирую сияние ткани
и засохшими кистями лягу
на спроецированные цвета
своего раздвоения и недуга.
я с холстом вместо глянцевой пленки,
с искаженной реальностью,
как жертва очумевших пожаров
замру на черно-белых фотографиях
с оксидом серебра вместо красок сахарных.
где конвейер обнимается с шедеврами
мое вечное карандашное влияние
обретает самодельное бессмертие,
charcoal – выражает самое главное.
Надорван бумажный январь
[всхлипом улиц – надорван бумажный январь]
Здесь красавицы прячут блядство
под лисьими засаленными воротниками
и заливают стаканом спирта свое горе.
пунцовые щеки и в сумочку на всякий…
красную глицериновую помаду.
В поездах минералка всегда отрава.
пересохшим горлом толкаться по шпалам.
Здесь красавицы всегда без лиц и нрава.
давай одну за пазуху и в подворотне жаром.
заплаканные подвенечные – тюль на глазах.
они тоже в красавицы
колец не сберег их швейцарский банк
и перед каждым на колени разинув рот
а по утрам анальгин и тошнотворно блюет
Здесь красавицы всегда на «вы»
любую за шиворот и на кирпич холодный клади.
Falling man
внутренний взрыв —
это тошнотворный привкус никотина.
blonde redhead цитирована
на уровне Шекспира.
внутренний взрыв —