Китайский десант (Поляков) - страница 11

На первую страницу

из темноты.

Ты

рассматриваешь часы

тихо и старательно,

как будто —

это не часы,

а рука

или живот.

Вот

твоё время,

твоё тело.

Это почти

одно и то же…

В настоящий из дней

осениосени ты —

думаешь ты —

о том, что думал об этом

всегда,

но не хотел признаваться,

что думаешь

именно ты:

и время, и тело

тебе неприятны,

как зеркало

из темноты.

Обидно, что ты —

такой непрозрачный,

что ты —

ещё плотное что-то,

помимо

тебя из тебя,

что ты кое-кем помещён

вот в такие вот твёрдые вещи,

как вот время и тело

тебя.

Сейчас ты хотел бы

(немного хотел),

увлекаясь глотками,

не думать о теле родном.

Сидеть на краю берегов

у воды светловатой Салгир,

пить пиво

не полагать

тебя.

Не думать,

как священник,

о тебе…

Не потому,

что вынужден тебе

не думать,

а потому,

что нет того,

кто думает

о том,

кто нигде не находится

здесь.

…Только есть

(улыбнись)

благодарность:

за большое спасибо стихам

душа

начинает мерцать и просвечивать

через плотное тело тебя —

стихи

адресуют ведь душу

сквозь материю быть,

говоря!

Так что же теперь —

закрыть глаза

и не

искать

стихов?..

Время видимой плоти

убывает

со всякой секундой.

Твоя тёплая кровь

гудит, как стихи.

Пиво пьётся

и ласточка вьётся.

Не искать бы,

наверно,

стихов…

Если завтра —

суббота,

а ты —

Поляков.

Лепечет печаль

(и печёт)

младенчески

(золотого хлеба вечернего),

равнодушная, как муравейник:

это так по-китайски —

чем не роза в стакане,

пустом от холодной воды?

Я не вижу ответа…

А ты —

ненавидела лето

и не знала, не знала стихов

про любовь деревянных голов.

Кажется, кожица

(лёгкий такой мешок

мяса и косточек)

ходит наискосок,

в сумерках светится,

тянется на восток.

Видеть герою —

жёлтое всех богов,

слушать попутчицу —

песенок, позвонков…

Тёплых полей

мало тогда земле,

пыли от ласточек

на золотом крыле,

только в полях

(жёлтых среди холмов)

царь-виноград

ставит своих богов.

Нá, господин,

пей европейский сок!

ты не один

молишься на восток:

в сумерках прячешься

справа —

наискосок…

Битое зеркало цветом идёт траве,

много десантников

кружится в голове,

тёплое золото: это ли не ответ?

Золото к золоту —

это ответ, ответ!

Как косточка бледна,

как сойка в полусне,

запела песнь жена

в решётчатом окне:

– Шумело тело о волну,

а груди —

были больше,

когда словавели слова

вели

войну

Китая от —

до Польши!»

А Китай перекрестился и от старости запел:

– Что-то вышло,

что-то вышло,

вышло что-то,

да не то —

у меня в кармане

шило

и долото

из золота».

Ну, ни фига себе, китаец!

Ольге Мартыновой

Запишем, китайский товарищ,

как нам говорить повезло:

«Худой зов воздуха

и хлипкое лицо

в июльский полдень лип,

в обеденное время

с плотными от золота рюмочками глаз,

полными разноцветных слёз

и музыкально-дéвичьей печали

– не уверен, не уверен, что музыкально-дéвичьей,

Следующая страница

Перейти на страницу