Паренёк хмыкнул и, далеко, по другому борту обходя пытающегося выпутаться из шкотов и фалов поднимающегося обидчика, пошёл к носу.
– И откуда ж ты такое берёшь?
Андрей, подобрав полы одежды, присел на корточки и внимательно рассматривал «узел управления» на корме.
– Это — штурвал, по-русски — рулевое колесо. Тут крутишь — там руль поворачивается. Лодочка курс… э-э… направление движения меняет.
Андрей упёр палец в штурвал, чуть провернул его, заглядывая за корму, где в клязьменской воде двигалось смутно видимое полотно руля. Потом повернул в другую сторону. Снова посмотрел за корму.
Рядом страдальчески вздохнул мой капитан: чужой — рулевое трогает… И сказать ничего нельзя — князь.
Андрей медленно перевёл взгляд на меня. Он сидел на корточках, его обычная несколько высокомерная постановка головы в таком ракурсе — вовсе не выглядела высокомерной или презрительной. Скорее — очень изумлённой.
– Вот я и спрашиваю: откуда ты взял? Этот… штурвал.
Я немедленно напыжился. Ещё бы: моё рукоделие самому Боголюбскому интересно!
– Сам сделал. Эту лодочку мы всю сами сделали. У меня, на Стрелке. Тут дощечки сосновые, тут смола этой зимой топленная, там посконь, внутри — дубовые шпангоуты…
– Это-то понятно. А где видал?
– Э… что?
– Колесо.
– Придумал.
– Сам?!
Теперь уже я непонимающе смотрел на Андрея. Потом до меня дошло. Две вещи сразу.
* * *
Первая — простая, философская, общеизвестная. Никто ничего не может придумать нового. Просто по закону божьему. «Что было — то и будет». Адам с Евой вкусили от древа познания. Познали — всё. Одномоментно. Потом что-то забыли или потомкам не передали. Но всё в мире сотворено богом. Всегда. Изначально. «Акт творения» — называется. Одноразовый. Исполняется Творцом.
Человек не может изобрести чего-то нового. Человек может быть открывателем, но не изобретателем. Можно найти, более-менее случайно, открыть, откопать временно сокрытую истину. Но не создать новую.
Обычный путь — подглядеть у соседей. Может быть — у далёких соседей. Скоммуниздить. Не — сам.
И второе. Я по-прежнему воспринимаю Андрея Боголюбского… как бы это сказать… В рамках школьной программы, как персонажа из учебника. В общем ряду развития производительных сил, политических событий, классовой борьбы, демографического взрыва, глобального потепления и основных общественно-социальных тенденций. А он — живой человек. Не только с татарским лицом, «турецким седлом» и больными позвонками, но и с личной жизнью, большая часть которой не попала в летописи.
Но мне-то лично, расхлёбывая всё это барахло, которое — «Святая Русь», приходится иметь дело не с символом и основоположником, а с живым человеком. С его конкретными закидонами, заморочками и тараканами. И его личным опытом.