Попробуйте представить эту ситуацию «для себя».
Возвращается муж из командировки. С подружкой.
Жене:
– Привет. Собирай вещички. У меня — новая супруга завелась.
Представили? Звук, баллистику летающих предметов? Личико не болит? Уши не горят? Повестки в суд из почтового ящика веером…
А теперь — по конкретике.
Брак государя — государственное дело. Это отнюдь не — «Не сходить ли, девки, замуж…». Здесь — «до гробовой доски».
Андрей — жесткий, даже — жестокий человек. Оригинален, своеволен, бесстрашен. Но — не самодур. О Руси — радетель. Не спермотозавр, постоянно озабоченный помещением своего «жезла вечной жизни» в очередное «кольцо бессмертия».
Почти все династические браки — государственные союзы. Ни личные свойства, симпатии или антипатии, ни, например, возраст или внешность — критического значения не имеют. Не важно: кривые ли у тебя ноги, или какой размер бюста, важно — сколько сотен гридней в дружине твоего папашки. Они только в кольчугах или уже и пластинчатый доспех есть? Косорота, кривобока? — Но пол-дружины на угорских жеребцах! — Берём!
Женихи — толпятся, пыжатся, расфуфыриваются и напрашиваются.
Даже размер приданого или наследуемый феод — на Руси не существенны. Что, кстати, отличает браки русских князей этой эпохи от браков их современников в Западной Европе.
В Европе какой-нибудь герцог может получить владения жены. Сразу — в приданое, или позднее — как её наследство. Может, при наличии других наследников, предъявлять претензии на феод от имени жены, поддерживать эти притязания вооружённой силой.
У нас этого нет. Женщины — не наследуют княжества. Да и сам князь (по «лествице») — не является владельцем удела. Князья — земли «держат», управляют, «сидят»… Не владеют. Вся Русь — общее владение дома Рюрика.
Вот именно сейчас «Святая Русь» разваливается — «феодальная раздробленность». Но снова, уже в отдельных землях воспроизводится прежняя «лествичная» схема. Эта земля — общая собственность Мстиславичей, эта — Ростиславичей, эта — Юрьевичей… А вот ты, конкретный «князь ваня» — своей земли не имеешь, дочери — завещать не можешь, и «богатой невестой» в части десятин и смердов — она не станет. Личное имущество — всякие цацки-пецки, «пояса золотые, вышитые», «паволоки шёлковые», «иноходцы угорские», «сёдла кованные, серебром изукрашенные»… сколько угодно. Не владения.
Единственная ценность в русском династическом браке в эту эпоху — союз с сильным правящим домом.
Так выдавал свою дочь Долгорукий за сына Свояка. Обеспечивая этим союзом себе прямую дорогу к Киеву, Так выдал, на горе всем, кроме русской литературы со «Словом о полку Игореве», другую дочь за Галицкого Остомысла, стремясь зажать Русь между Залесьем и Галичиной.