Даже если осушить мелководье Финского залива и строить на обнажившемся дне или специально сделанных насыпях, это только приблизит зону городской застройки к Кронштадту. К северу от Петербурга нет таких исторических городов-сателлитов, «метящих» границы агломерации. Но и там, как бы дополняя планы XVIII века, появилось множество дач – в том числе дач известнейших людей, законной славы Петербурга. И получается – разрастаясь по Карельскому перешейку, Петербург будет приближаться к Пенатам Репина…
Петербург обречен расти в тех же, давно заданных, географических рамках. Именно в них появляются все более разнообразные антропогенные ландшафты.
Этот вывод исключительно важен для судеб санкт-петербургского городского урочища. Получается, что при любом теоретически возможном росте города в любом из направлений не только уровень мозаичности по крайней мере сохранится, а скорее всего и возрастет. Так же точно сохранится и емкость, и уникальность исторически сложившегося ландшафта.
Не всем людям так уж нравится обитать в емком урочище, где постоянно что-то происходит, двигается, развивается. Это неудобно, потому что заставляет все время напрягаться, думать, совершать какие-то действия, – гораздо чаще и больше, чем хотелось бы многим.
В однородном ландшафте (или в наборе похожих друг на друга) жить спокойнее. На человека тогда оказываются более однонаправленные, а потому и более понятные воздействия. Такие влияние легче «просчитать». Нужно затрачивать меньше внимания, меньше усилий на понимание происходящего вокруг, совершать менее разнообразные поступки.
Для жизни в однородном ландшафте даже количество информации, которой должен владеть человек, меньше, а язык, отражающий реальность, проще. Живя в просто устроенном городке посреди леса или на берегу степной речки приходится учитывать один тип рельефа, один климат, один набор животных и растений. Еще хорошо, если городок населяют люди одного народа, – тогда и различия между народами принимать во внимание не нужно.
Петербург отбирает
Чем мозаичнее ландшафт – тем больше факторов приходится учитывать. Чем более емкий ландшафт – тем интенсивнее, напряженнее в нем жизнь. Правда, тем больше и возможностей. Сказывается хорошо знакомый биологам «эффект краевых границ» – возможность использовать свойства разных территорий. «Использовать» для человека не обязательно значит «кормиться»; это может значить и возможность познавать, развиваться.
Поселившись в Петербурге, человек обречен жить одновременно во множестве разных ландшафтов. Тут соединяется множество мест, в каждом из которых человек чувствует себя по-разному. Разные фации и тем более уникальные урочища влияют на него каждое по-своему. В Петербурге живет немало людей, для которых основным местообитанием становится один из уголков города или определенный набор «своих» мест; а в других они стараются не бывать – им если и неплохо в этих местах, то ничто в них и не влечет.