— Монкадо. Тебе он тоже предъявил свои права на Хулито? Или рассказал только о страданиях несчастной матери, которая по воле злых людей лишилась своего ребенка, едва произведя его на свет?
— Я ничего не понимаю, Алонсо, — Амаранту опять начала бить дрожь, ноги у нее подгибались, и она опустилась в кресло. — О чем ты?
— Но я же вижу, что у тебя был этот человек, который приходил и ко мне, выдавая себя за отца Хулито. Я хочу знать, чего он требовал от тебя. Денег?
Амаранта ловила ртом воздух, глаза ее были полны ужаса, она ничего не могла ответить.
— Господи! Я всегда забываю, что ты становишься просто ненормальной, стоит завести об этом речь, — уже с раздражением произнес Алонсо. — Прими успокоительное, постарайся прийти в себя, завтра мы поговорим! И имей в виду, у них нет никаких доказательств! Тем более, что прошло столько лет!
С этими словами он вышел из комнаты, а Амаранта осталась сидеть будто каменное изваяние.
Как это нет доказательств? Сегодня она сама дала все доказательства…
Когда Карлос с Альберто приехали в гостиницу, Амалия уговаривала Пилар поужинать с ней. Она надеялась, что и Карлос присоединится к уговорам. Она чувствовала, что Пилар ждет, когда же Карлос скажет ей: «Останься, Пилар, останься навсегда!»
Пилар и впрямь ждала этих слов. Мечтала о них, особенно когда оставалась одна в своей крошечной уютной квартирке. Она ложилась на пушистый плед, закидывала руки за голову и мечтала, как они будут жить с Карлосом. Наверное, жить они будут в Испании. И перед ней тянулись мадридские улицы, мелькали лица мадридских знакомых. А может, все-таки в Венесуэле? И она видела перед собой Каракас. А ее мальчик? Вряд ли он будет жить с ними постоянно. Разве что на каникулах. Она прекрасно помнила рассказы Ирены о своих проблемах с Мартикой и находила, что Ирена с Эстелой пришли к самому мудрому решению: у девочки будут две мамы. Вот пусть и у ее сына будут две мамы. Так что же, значит, им придется путешествовать?..
Но когда Пилар оказывалась с Карлосом лицом к лицу, мечты ее как-то тускнели и расплывались, и уже возникали совсем другие ощущения. Она чувствовала, что никак не может к нему приблизиться. Даже давным-давно в молодости, когда они ссорились и злились друг на друга, их отношения были теплее и ближе. Теперь в Карлосе появилось что-то, что не мешало ему быть внимательным, ласковым и любезным, но делало его совершенно недостижимым. Будто бесконечная водная гладь раскинулась между Пилар и Карлосом, и Пилар плыла по ней, плыла и никак не могла добраться до берега. Карлос наконец-то был свободен, был ничей, и не собирался становиться чьим-то.