Но, поднявшись по винтовой лестнице на балюстраду и обойдя ее кругом, я обнаружил потайную дверцу, весьма умело скрытую от посторонних глаз с помощью маскирующего декора: дверца обита таким же точно шелком, как и стена, без зазоров. Ее силуэт никак не выделяется на пестром фоне.
С огромным трудом мне удалось эту дверцу открыть, подцепив ногтем краешек: снаружи дверной ручки на ней нет – только изнутри. За дверцей было темно, и, кажется, я видел ступени лестницы, ведущей вверх. Возможно, это путь на чердак, к каким-то помещениям под крышей. Но я не смог исследовать лестницу – мне помешали.
Как раз когда я стоял и заглядывал в приоткрытую дверцу, в библиотеку вошел тот самый хрупкий юноша, красавец аристократ, которого нам представляли как князя Феликса (что касается титулов, я писал тебе, Дженни, что тут чуть ли не каждый, с кем приходится разговаривать, кроме медиков, – непременно какой-нибудь князь).
Это тот самый князь Феликс, которого я видел на улице переодетым в женское платье. Странный молодой человек, он произвел на меня впечатление крайне нервного подростка, а не взрослого, хотя он давно не так юн, как кажется, и, кстати, уже женат.
– Что это вы тут делаете? – спросил этот странный князь Феликс, брюзгливо оттопырив нижнюю губу. Гримаса эта выглядела вполне по-азиатски: какой-нибудь завоеватель Чингисхан мог бы смотреть так на захваченных им в плен рабов.
Я не нашелся, что ответить, – так растерялся при виде его чванливого взгляда. Но князь, кажется, и не ждал от меня никакого ответа. Нервически дернув бровью, он прошел через библиотеку в другую залу, все с тем же презрительным выражением лица.
Он не счел нужным выяснять мои намерения.
Зато офицер Гараев, мой постоянный помощник и переводчик, заметив мой растущий исследовательский интерес ко всем лестницам в доме – я хотел понять, есть ли какой-либо еще ход на чердак, помимо потайного хода из библиотеки, – сам подошел ко мне и рассказал, улыбаясь, поразительную историю.
По его словам, этот необыкновенный дом ни больше ни меньше – заговорен от сглаза. На дом издавна наложено заклятие каким-то очень сильным колдуном – чуть ли не самим Калиостро, – поэтому подниматься на крышу дома ни в коем случае нельзя.
– Все злоумышленники, которые имели нахальство пробираться туда через чердак, обратились в камень. Вы видите, как много статуй в доме? Есть подозрения, что не все из них родились в камне. Некоторые были когда-то живыми людьми и ходили по земле, как мы с вами.
Гараев рассказывал все это с насмешливой улыбкой. На его лице улыбка эта стала для меня столь привычна, что я давно уже не воспринимал ее за реальное отражение эмоций. Мне кажется, это просто маска, которую все здешние аристократы учатся натягивать на свои лица еще в школе – как наши викторианские дамы разучивали когда-то рецепты чайного пирога и механику книксенов. Я и раньше знал, что Гараев, будучи небогат, по происхождению аристократ. Но теперь, наглядевшись на эти улыбки, я заподозрил князя и в нем.