Пашка вооружился лупой с четырехкратным увеличением и приступил к подробному осмотру, тщательно протерев зеркало тряпкой.
В правом нижнем углу рамы отыскался написанный чернилами четырехзначный инвентарный номер. Выходит, зеркало обреталось где-то на официальных началах: оно было кем-то учтено, внесено в реестр собственности какой-то организации. Или хранилось в большой частной коллекции, грамотно оформленной и ухоженной.
С одной стороны – это хорошо. У предмета есть история, можно подтвердить реальный статус. С другой – а вдруг зеркало все же украдено? Хм…
Пашка перевернул зеркало и, стараясь скользить глазом по отражению, как водомерка по воде, изучил раму спереди.
Замысловатый резной узор из листьев, цветов и виньеток местами был отколот, расщеплен и погрызен мышами.
В самом низу, в некрупном деревянном медальоне, просматривался какой-то герб. Из всего на нем изображенного более-менее сохранился только восьмиугольный крест, равноудаленные лучи которого сходились к прямоугольному щитку. Крест был слегка вдавлен, и на внутренних частях еще белели следы светлой эмали, которой, видимо, он был когда-то покрыт полностью. Никаких других красок и заметных элементов опознать не удалось – зеркало явно хранили в неподходящих условиях.
То, что владелец-«синяк» полагал императорским вензелем Наполеона I, было вырезано на сильно обтертом силуэте гербового щитка над крестом и, по мнению Пашки, больше напоминало две параллельно поставленные палки, нежели букву «Н». Цифра I читалась четко.
Почему же Наполеон? Почему не… Петр?
Пашка Ветлугин хоть и поднаторел за годы антикварной охоты кое в чем, в геральдике разбирался слабо. Но даже ему было понятно, что восьмиугольный крест смотрится чужеродно и вряд ли мог бы располагаться на гербе русского государя.
А значит?.. Ну и что это значит?
Да фиг его знает!
Надо бы порыться в каталогах и справочниках, поискать – вроде бы он видел где-то похожий крест, но где именно? Этого Пашка вспомнить не мог.
А вдруг и вправду – зеркало Наполеона? Да нет! Это было б слишком хорошо. Но если это хотя бы Франция, XIX век, времен Бонапарта…
Все же мысли о Бонапарте подняли Пашке настроение.
Пожалуй, Эльдару предстоит нехило раскошелиться! Беззаботно насвистывая, Пашка смотался в магазин на проспект, отстояв недлинную очередь, купил банку шпрот, хлеба и пива.
Вернувшись домой, решил переставить зеркало из прихожей, чтоб не мозолило глаза. Вот только куда его деть? Задвинуть под кровать – там, конечно, места много, но пыльно.
И потом, мысль о лежащем под кроватью зеркале не грела. Вряд ли оно там принесет хорошие сны.