– Господин поверенный! – произнес Петр, слыша свой голос как бы со стороны, гулким, исходящим будто из пустой бочки. – Вы юрист. Я прошу вас воздействовать на этого человека. Он преступным образом подвергает опытам и обманывает людей.
– О ком вы изволите говорить? – вежливо осведомился поверенный.
– О моей невесте, Анне Поляковой. Этот человек – ее опекун. Он мучает несчастную девушку и не позволяет ей выйти за меня замуж.
Петр и сам чувствовал, что во всем, что он говорит, как будто отсутствует логика, но остановиться не мог.
– Это мой обычный случай, господин Антонов. Я предупреждал вас, – сказал Робер Гуссе и, встав, подошел к Петру Войтеховскому поближе. Заглянул ему в глаза – Петр шарахнулся в сторону, но Гуссе крепко схватил студента за плечо.
– Не вырывайтесь, – ласково сказал француз. – Я понимаю ваши чувства. Но, видите ли… Дело в том, что вы очень ошибаетесь. С вами произошло несчастье – вы ударились на представлении головой. И все, что вы видели, – это всего лишь ваши фантазии. Болезненные игры вашего мозга. Анна Полякова действительно была моей подопечной. Но она умерла. От чахотки, четыре года назад. Аннинька, которую вы видели, существует только в вашем воображении. Это ваш навязчивый бред. С юношами, у которых умирают возлюбленные, такое часто случается, поверьте мне. Я знаю. Вы должны мне верить, потому что с моей стороны нет никакой корысти…
Завороженный его голосом, Петр стоял посреди комнаты каменным истуканом. Душа его ныла, истерзанная горем, голова пылала. Неожиданно краем глаза он подметил какое-то движение: оказывается, поверенный в черном костюме, ни слова не говоря, не попрощавшись, что казалось совершенно невежливо, собрал со стола подписанные студентом бумаги и приготовился улизнуть с ними.
Петр насторожился. «А почему, собственно, поверенный принес мне эти бумаги от тетушки в театр? – подумал он вдруг. – Да и вообще что, собственно, это были за бумаги, которые я только что подписал здесь, не читая, не глядя, не понимая, что происходит?»
Вспышкой мелькнуло воспоминание: безобразная старуха перед аналоем в церкви, он держит ее за руки. Тонкие руки, словно из костяного китайского фарфора, с синими прожилками…
– Я готов помочь вам. Я готов многое сделать, чтобы вылечить вашу болезнь. – Гуссе все еще разливался соловьем, заглядывая Петру в глаза.
– Я вам не верю. Аннинька жива, – глядя в лицо доктору, твердо заявил Петр.
– На самом деле вы мне верите, молодой человек, – грустно сказал Гуссе. – Вы просто не можете иначе.
Петр рванулся вперед, скинув тяготившее его тяжелое оцепенение. Француз отскочил в сторону, кинулся влево, Петр за ним, но вдруг натолкнулся на препятствие – прямо перед ним встало зеркало. Он поднял взгляд на свое отражение и не узнал его: лицо человека по ту сторону стекла укрывала маска. Простая белая маска без узоров и украшений.