Когда он заиграл на своем аккордеоне, мы простили ему его ехидство. Он играл «Священную войну» так, что у нас мурашки по спине бегали. К нам сбежались ребята со всего этажа. Получилось что-то вроде концерта. После этого вечера Сашка Воронков стал в училище знаменитостью. С ним многие хотели подружиться, но он если и осчастливливал кого, то только тем, что разрешал угощать себя папиросами.
А мне он однажды прямо сказал:
— Рожа у тебя, Лешка, довольно безобидная. Давай дружить.
— Давай, — охотно согласился я.
Хорошо, конечно, когда друг твой обладает пудовыми кулаками и может защитить тебя повсюду. О таком друге я давно мечтал. Но где его найдешь, такого друга? Вместе с Воронком мы все же вдвое сильнее. Одного обидят — заступится другой.
— Давай ты будешь моим названым братом, — сказал Сашка.
Он достал безопасную бритву и потянулся за моей рукой.
— Зачем это? — удивился я и спрятал руки за спину. Кто его знает, может, он сумасшедший, этот Воронок? Сашка чиркнул бритвой себя по левой руке. Выступила кровь.
— Обменяемся кровью, — важно сказал он.— Без этого я не смогу доверять тебе свои тайны.
Узнать его тайны было заманчиво. Я вздохнул и протянул руку. Нет, все-таки я не Муций Сцевола. Тот сжег на огне всю руку и даже не поморщился. Такого испытания огнем я бы не выдержал. Я от маленького пореза запрыгал по комнате и застонал.
— Однако ты слабак, — произнес Сашка.
Пожалуй, он расхотел становиться моим названым братом. Тогда я замолчал и протянул ему руку. Воронок взял на ранку моей крови, а мою руку помазал своей.
— Вот так, брат мой, — сказал он серьезно.
— Какие же тайны? — сразу спросил я.
— Не будь наивным ребенком. Ты еще должен пройти испытательный срок.
Он приложил палец к губам и прислушался. По коридору топали чьи-то ботинки. В комнату вошел Андрейка Калугин и подозрительно уставился на нас.
— Ты чего? — спросил я как ни в чем не бывало.
— Какие-то вы странные, — сказал Андрейка.
— Думаем, как отомстить Косому, — соврал Воронок.
— Трепачи. Он вас обоих скрутит, — сказал Андрейка и, сладко зевнув, начал раздеваться.
— Всю ночь вкалывал, — шепотом сказал я Сашке. — Прямо двужильный какой-то.
— На твоем станке патрон не в порядке. Бьет. Учти, — сказал мне Андрейка и завалился на боковую.
— Учту, — сказал я.
Это не станок, а горе горькое. Всегда в нем что-нибудь не в порядке. Другого такого «драндулета», наверное, во всей Москве не найти. В мирное время его вообще полагалось бы в металлолом отправить.
— Переходи-ка в слесарную группу, — посоветовал мне Сашка, — всегда вместе будем.