На столе было обилие мяса – вареное, жареное, копченое – и незнакомые каши. В глиняные чарки орчанки разливали напитки. Но на первом месте было что-то наподобие кумыса, который я любил пить во время службы в Казахстане. Рядом с вождем сидел орк, который произносил тосты и здравицы, и все должны были выпить свой «кумыс». За полнотой чарок следили специальные орчанки. Посольские, морщась, глотали и давились бражным напитком, я дул его за милую душу, выпивая каждую чарку полностью. Один раз Шиза обнаружила в напитке яд, я не стал его нейтрализовывать, а, выйдя в ускоренный режим, поставил перед одним из шаманов, подменив чарки. Мы выпили, и орк грохнулся на спину, из его рта запузырилась пена. Охрана хана быстро подняла шамана и унесла, краем глаза я заметил, что орчанку, наливавшую эту местную бормотуху, по-тихому скрутили и утащили с глаз.
Вождь периодически бросал на меня взгляды, в которых проскальзывало удивление, и было отчего: посольские давились местным «кумысом», а я наяривал за двоих.
– Я вижу, помощник, тебе понравился наш гайрат из молока лорхов, – с легкой усмешкой произнес вождь.
– А что ему не пить? – за меня произнес посол. – Этот юноша теперь в роду Гремучих Змей.
Зрачки муразы мгновенно расширились и опять стали прежними, хотя лицо все время оставалось добродушным.
– И давно ты стал Гремучей Змеей? – спросил он, рассматривая меня пристальным взглядом.
За меня вновь ответили, на этот раз толстый орк, сидящий по правую руку от вождя. Он зашелся смехом и пророкотал:
– Сегодня! Он умудрился наткнуться на сиську шаманки и решил ее пососать!
Все орки, и вождь в том числе, заржали во все свои луженые глотки.
– Хотел бы я, чтобы ты, помощник, прожил подольше, но, видно, не судьба! – сказал вождь, отсмеявшись, и потерял ко мне всякий интерес.
Пир продолжался. Нас развлекали танцем молодые орчанки, они лихо выделывали коленца под бубны, которые держали в руках. Двигались они слаженно и даже грациозно, а порой соблазнительно, когда поворачивались спиной и синхронно трясли попками.
Следом за танцовщицами вывели рабов. Орки оживились. Следящий за пиром местный распорядитель провозгласил, что сейчас молодежь покажет свою удаль в боях с рабами. Среди рабов были люди, дворфы и, к моему уливлению, орки, а еще один снежный эльфар, уже немолодой и с лицом, не выражающим никаких эмоций, настолько он хорошо владел собой.
– Доблестный мураза! – осмелился я обратиться к вождю. – Могу я попросить вас об этом снежном эльфаре?
– Ты хочешь с ним биться? – приподнял бровь орк.
– Нет, уважаемый вождь, – я поклонился, сидя. – Я хочу его выкупить.