— Ты хочешь сказать, что мы сами притащили эту заразу на станцию? — спросил Дэн. — Когда ходили за Мишелем?
— Боюсь, что да, — тихо ответила она.
— А «Игла» тут причем? — резко спросил Макс.
— Видишь ли, они не деградировали, — вздохнув, продолжила Марика. — За полтора года они заполнили весь субстрат и выбросили на поверхность льда спороножки. Боюсь, вся северная стыковочная ось заражена… а может быть, и вся внешняя поверхность Юноны. И если это так, то «Игла» может принести эти споры на Землю.
— Привет, мама. Мне очень жаль, но у меня плохие новости. На станции эпидемия — европейские экзобактерии попали в систему воздушных фильтров. Мы все заболели, и боюсь, долго не протянем. Еще день, может быть, два.
Я хочу сказать тебе спасибо за все, что ты для меня сделала. Я благодарна тебе за то, что ты всегда была готова меня поддержать и при этом не пыталась ограничить мою свободу. За твой оптимизм и умение радоваться жизни в любых обстоятельствах. Я очень люблю тебя. Постарайся не очень горевать, ладно? Я ни о чем не жалею. Ни о том, что работала с Майклом Бейкером, ни о том, что попала на Юнону. Я была здесь счастлива, так, как не была счастлива на Земле.
Когда твой дом будет построен, посади под окнами канадский клен. И если после смерти есть хоть какая-то жизнь, я обязательно дотянусь до него и до тебя через него. Хорошо? Обещаешь? Я люблю тебя. Я очень-очень сильно тебя люблю.
Нэлл выключила визор и неудержимо, мучительно закашлялась. На каждом судорожном вдохе легкие разрывало болью, эхом отдающейся в горячей, будто скованной обручем голове. Рот наполнился отвратительной вязкой слюной. Нэлл, пошатываясь, добралась до санузла, сплюнула в воду, прополоскала рот. Потом выпрямилась и посмотрела на свое отражение. Бледно-серая кожа, покрасневшие глаза, двумя пятнами — лихорадочный румянец на щеках. Красавица.
Чуть отдышавшись, она вернулась в комнату и пересмотрела свое письмо. Что ж, звучит и выглядит неплохо. Ни страха, ни тоски, ни отчаяния — ничего из того, что она чувствует на самом деле. Но не грузить же этим маму. Ей и без того будет очень больно.
Нэлл отправила письмо и задумалась над следующим. Писать ли Джону? Или не писать? Захотелось бы ей получить от него письмо в аналогичной ситуации?
Голова была ватная, и думалось трудно. Все время хотелось вздохнуть полной грудью. Нэлл сжала виски ледяными ладонями, с усилием сосредотачиваясь. Потом включила визор на запись.
— Привет, Джон. Я хочу попрощаться с тобой. Мы заразились европейскими экзобактериями и через сутки все откинем коньки. В новостях об этом наверняка расскажут во всех подробностях.