Максу выпало целоваться со Светкой. Та смеялась, прикрывая лицо руками. Макс неуклюже пытался обнять ее за шею. Оба дурачились. Возня продолжалась довольно долго и всем успела надоесть, в том числе и самой Светке. В конце концов она под общий хохот чмокнула мальчишку в губы и, раскрасневшаяся, выскочила из комнаты. Макс, явно смущенный, решил немного передохнуть на балконе. Бутылочка оказалась в руках у Володьки. Он слегка повертел ее, словно примериваясь, свысока оглядел собравшихся, чуть дольше задержав взгляд на Наталье, а может, ей так показалось, и наконец крутанул. Тусклый блеск зеленого стекла магнитом притягивал Наташкин взгляд, заставляя сердце чуть ли не выпрыгивать из груди. Виды фонтанов больше не привлекали. Напряжение нарастало, бутылка постепенно замедляла ход. Вяло сделав еще один неполный оборот, она замерла, точно указав на пустое место, где совсем недавно стояла Марго. Кравченко усмехнулся:
– Ну и кто у нас тут за Ритку?
Мог бы и не спрашивать, ведь сам все прекрасно слышал.
Загалдевшие одноклассники дружно показали на Наташу. Кира и Лариска с нескрываемой завистью смотрели на нее. Климова растерялась, целоваться с Володькой при всех, под гогот и острые шуточки, никак не входило в ее планы, и она твердо произнесла:
– Я не играю, Рита скоро придет.
– По-моему, она просила тебя заменить ее, или я ослышался? – Крав стоял прямо перед ней и нахально смотрел в глаза.
– Нет, ты не ослышался, только ей надо было бы спросить еще и меня, согласна ли я.
– И что, разве не согласна? – Он откровенно издевался над ней.
– Я же сказала, я не играю!
Что тут началось!
– Хватит ломаться! – кричали одни. Другие твердили: – Это не честно, тебя же назначили. – А третьи злорадно подначивали: – Крав, давай целуй ее быстрей и будем играть дальше.
Володька присел на подлокотник и попытался приобнять ее за плечи, но Наташка резко высвободилась и вскочила с дивана.
– От меня не убежишь, – поймал он ее за руку.
Сама не сознавая, что делает, Наташка дотянулась свободной рукой до пузатенькой, похожей на горшок фарфоровой вазочки, стоящей на трельяжной тумбочке, и, схватив ее, выставила перед собой.
– Эй, Нат, поосторожней, разобьешь, – заволновался хозяин дома.
Наташа подняла вазу над головой и, пристально глядя в глаза Кравченко, отчеканила:
– Сейчас же отпусти, или я грохну ее об пол!
– Крав, Наташка, вы что, рехнулись, что ли, да меня мать убьет за эту вазу, это же подарок! Володька, отпусти ее! – взмолился Игорь.
– Ты что, не видишь, она же блефует, – отпарировал тот.
– Проверим?
– Крав!!! – на Ковалева было жалко смотреть.