Тина прислушалась к дыханию Василисы – Диана была вынуждена дать ей каких-то капель, и Василиса мигом уснула, а вот Тина от капель наотрез отказалась. Она безотчетно боялась лекарств и принимала их совсем уж в крайних случаях, как при давешнем бронхите, а этот случай крайним не был, нужно просто успокоиться и все обдумать.
Выбравшись из комнаты, Тина пошлепала на кухню. Ей нравилось, что из-за фонарей, горящих внизу, ночью в квартире никогда не бывает настолько темно, и можно не включать свет. Желтоватые полосы на стенах и потолке делали передвижение по квартире вполне комфортным, и Тина, никого не разбудив, добралась до кухни. Там была вода в чайнике и круглый коврик в обеденной зоне. Напившись воды, Тина уселась посреди коврика, положив руки на колени.
Нужно просто представить, что вокруг ничего нет. Она одна в капсуле, которая летит сквозь космос, и капсула эта из прочного материала, который не сгорит даже в центре Солнца, ему не страшны ни астероиды, ни черные дыры – она в безопасности. И звучит музыка – это Элвис, он тоже путешествует с ней по Вселенной. Иногда Тина думает о том, что если инопланетяне, например, спросят у нее, что же создали люди ценного и достойного жизни, она сможет им сказать: музыку. Потому что города разрушаются, исчезают улицы, разбивается посуда, горят книги – но музыка живет внутри каждого, кто соприкоснулся с ней, так или иначе. Колыбельная, которую пела мать, – самая первая мелодия, которая навсегда оставляет сердце открытым для музыки, созданной для того, чтобы увековечить человечество. Смех, радость, смерть или тоска – все это сохранит только музыка, потому что лишь она не разрушается и не умирает вместе с людьми, и пока на свете остается хоть один человек, музыка тоже остается.
Для Тины музыка стала тем спасательным кругом, за который она смогла уцепиться в те дни, когда ее душа блуждала во тьме. Она просто включила в голове пластинку, и заиграл рояль, потом вступила скрипка… Позже ее внутренняя фонотека пополнялась, ей не нужны были приспособления, чтобы слушать музыку, она просто звучала в голове, и все плохое, что было вне ее капсулы и музыки, звучащей в пустоте, не существовало. Она ничего не видела и не слышала, она слушала только музыку, а вокруг была пустота. И все, что кажется существующим, на самом деле вполне может оказаться ненастоящим, а настоящий только этот момент, и нет ни времени, нет никого и ничего, есть только она и голос Элвиса, звучащий в ее голове.
Тина сидела под столом, клетчатая скатерть спускалась до самого пола, и гладкая ножка стола была прохладной. Круглый коврик, посреди которого стоял стол, красный, в цветах и бежевых завитках, мягкий, на нем кое-где валялись мелкие крошки – значит, кухню еще не убирали. И печенье раскрошилось – они пекли печенье, но его больше нет, а на столе осталось большое блюдо, на котором розы и дом с окнами, на окнах занавески и цветы, а мимо забора мальчик гонит свое небольшое стадо. И раскрошившееся печенье на месте дымохода, крошки делают стены дома не идеально белыми.