Около двух десятков пар глаз злобно устремились на Мухина. Пиночет замахнулся своей нагайкой и…
Кто-то тряс его за плечо.
- Проснитесь, Мухин!
Мухин открыл глаза и в темноте, при неверном свете луны, увидел незнакомое лицо, склонившееся над ним. Мухин задрожал от страха.
- Не бойтесь, Мухин, - прошептал незнакомец, - я не причиню вам вреда. Мне нужно срочно с вами поговорить. Утром кончается мое дежурство, а потом я ухожу в отпуск. Когда еще удастся с вами встретиться! А дело неотложное.
- Кто вы? - тоже шепотом спросил Мухин, на всякий случай натягивая одеяло до подбородка.
- Я санитар, работаю в этой больнице. Днем вместе с профессором я был у вас. Вы-то, наверное, не обратили на меня внимания?
- Не обратил, - признался Мухин. - Что вы хотите от меня?
- Вы меня, пожалуйста, извините, товарищ Мухин, но профессор считает вас душевнобольным, да и все вокруг тоже. А вашему рассказу никто не верит. Кроме меня.
- Кроме вас? - удивился Мухин. - А вы-то чем лучше остальных?
- Понимаете, в чем дело. Я живу на улице Коненкова, недалеко от того места, где пропал шестьсот второй. Вы ведь на шестьсот втором ехали?
- Когда? На каком шестьсот втором? Никуда я не ехал. И вообще, оставьте меня в покое. Я спать хочу.
- Но ведь вы же ехали на пропавшем автобусе! - с жаром произнес санитар. - Профессор считает ваш рассказ бредом сумасшедшего, а я сразу понял, что вы именно с того автобуса. Вы ведь и живете где-то в тех краях. Ну что же вы молчите? Расскажите мне, как все было!
- Не буду я ничего рассказывать! - возмутился Мухин. - Вы сами душевнобольной. Какой автобус? Никакого автобуса я не знаю! И знать не хочу! И никуда я не ехал. Ни на шестьсот втором, ни на каком другом. И нечего меня беспокоить среди ночи, а то я милицию вызову. Милиция!
- Да тише вы, Мухин! - зашипел на него санитар, боязливо оглядываясь. - Не кричите. Я ведь ничего дурного вам не сделал. Единственное, что я хотел, так это получить ответы на некоторые вопросы. И все. А вы - милиция…
- Все, что я знал, я уже рассказал вашему профессору. Больше мне добавить нечего. И хватит об этом. А о ваших автобусах поговорите с кем-нибудь другим. Все! - отрезал Мухин. - Покиньте помещение!
Может быть, Мухин и рад был бы что-нибудь рассказать, но, как помнит читатель, в день пропажи шестьсот второго наш герой был в чрезвычайном подпитии, и в течение нескольких часов до и после феноменального скачка во времени его память отключилась на все сто процентов.
Раздосадованный санитар махнул рукой и пошел к двери.
- Идиот, - пробормотал он, выходя в коридор. - Прав Скворешня, он действительно псих.