Дома я забрасываю продукты в холодильник, снимаю промокшую одежду, надеваю очень старые, но любимые потертые шорты, белую майку. Ложусь на диван, начинаю бесцельно щелкать пультом. Смотреть нечего. От обилия телепередач для женщин бальзаковского возраста меня клонит в сон. Почти засыпаю. В дверь раздается звонок. И кого это принесло? Все, кто меня знает и может навестить, в курсе, что я на работе. Было бы весело, если бы это были рекламные агенты или какие-нибудь свидетели неизвестно кого. Обожаю с ними беседовать, ставя их своими вопросами в тупик. Открываю дверь, на пороге Роберт, как всегда, в белой рубашке. Загадочно улыбается, прочищает горло.
— Елизавета Андреевна, прибыла. Видеть Вас желает, — насмешливо оповещает он, кланяется в притворном реверансе, пропуская свою жену вперед. Лизка проходит, закатывает глаза, но вся светится от счастья. Лизка у нас — колобок. Ее круглый животик очень ей идет. За ней заходит Роберт, закрывает дверь.
— Лиза, ты откуда узнала, что я дома, по идее, я должна была быть на работе?
— Мы проезжали мимо, я увидела твою машину. И поняла, как я сильно по тебе соскучилась, — отвечает Лизка, пытается наклониться, снять обувь, но живот ей мешает. Роберт тут же опускается перед ней на корточки, снимает ее босоножки.
Я так рада за нее. Она заслужила это счастье. Она — настоящая женщина, мать, жена. Судьба жестоко поиздевалась над ней, но все-таки вознаградила. Теперь у нее есть все, что надо для счастливой жизни. Безумно любящий ее муж, и уже почти двое детей. Сын Роберта, который стал ей родным, и маленькая малышка у нее в животе.
Лизка забирает у Роберта из рук пакет, проходит в гостиную, медленно садится на диван. Достает из пакета контейнер с ее любимым фисташковым мороженым.
— Ксюш, принеси, пожалуйста, ложку. Я просто умираю, как хочу мороженое, — рядом с ней садится Роберт. Лизка тут же, как по инерции, кладет голову на плечо Роберта.
— Моя девочка хочет сладкого, — говорит Роберт, поглаживая ее по животу, улыбаюсь им в ответ, ухожу на кухню за ложкой для подруги. От этих двоих просто исходит аура семейного счастья, тепла. Мне становится грустно, тоскливо. У меня тоже все это могло было быть. Леха всегда хотел детей, много детей. Но я не ищу легких путей. Иногда мне кажется, что я так и проживу. Одна. Вот в этой пустой квартире. Хотя почему одна? Я заведу себе пять кошек, и буду с ними разговаривать. Ухмыляюсь сама себе. Хороший план на будущее!
— Роберт, кричу из кухни, — ты будешь кофе?! — включаю кофе машину.
— Я тоже буду кофе, — отвечает подруга. Беру ложку для Лизки. Похожу в гостиную.