— Да, — согласилась Руби, возвращая малышку матери. — И кожа будет смуглее, чем у тебя, — скорее, как у Александра. И вообще она его копия: смотри, личико овальное, а у тебя — круглое.
Глаза, о которых зашла речь, устремили на Руби совершенно осмысленный взгляд, опровергая общепринятое убеждение, что трехмесячные дети на такое не способны. Будто понимает, что говорят о ней, мелькнуло в голове у Руби. Она вынула из сумочки письмо.
— Ли прислал, — объяснила она. — Хочешь, почитаю?
— Да, пожалуйста, — попросила Элизабет, осторожно перебирая детские пальчики.
Руби прокашлялась.
— Ну, не буду утомлять тебя первыми строчками… выберу отрывки. Слушай, что он пишет: «Меня перевели в следующий класс, и у нас уже начались уроки латыни и греческого. Наш наставник, мистер Мэтьюз, — порядочный человек, который не считает нужным пускать в ход трость; в школе Проктора телесные наказания не в чести, ведь все здешние ученики — иностранцы знатного происхождения. Красивая фраза, правда? Математика мне дается легче, чем английский, значит, придется всерьез заняться английским. Мистер Мэтьюз говорит, что кого угодно может научить литературе! Для меня он составил особую программу чтения — вся английская классика, от Шекспира и Мильтона до Голдсмита, Ричардсона, Дефо и еще сотни авторов. Он считает, что читаю я еще слишком медленно, но это поправимо. Честно говоря, я больше люблю историю, только не бесконечные английские войны вроде войны Алой и Белой розы. Во всех этих крестовых походах, битвах и предательствах больше вымысла, чем чистой науки. Мне больше нравятся древние греки и римляне, которые сражались под предводительством великих полководцев и преследовали благородные цели. Для них война была наукой и искусством».
— Сколько ему сейчас? — спросила Элизабет, с улыбкой выслушав загордившуюся Руби.
— В июне будет двенадцать. — Глаза Руби влажно заблестели. — Это для меня время тянется еле-еле, а для него оно летит как на крыльях. Читать дальше?
— Да-да!
— «Это письмо я отправлю из соседней деревни, потому и пишу откровенно все, что думаю. Конечно, ни один инспектор не осмелится вскрывать наши письма, и все-таки я не уверен, что их не читает никто, кроме адресатов. Ученики здесь попадаются разные, среди них есть не только добросовестные зубрилы и благородные натуры. В младших классах я узнал, что сыновья махараджей и князей присваивают то, что им не принадлежит, а лгут так же легко, как говорят по-английски. Возможно, поэтому наставники и считают своим долгом тайком вскрывать и читать наши письма — только чтобы предотвращать опасные шалости учеников. Но письмами Александра я горжусь: он пишет умно, рассудительно и не скупится на полезные советы».