— Вот тут ты ошибаешься, мама. Он ведет себя, будто дал монашеский обет безбрачия, — усмехнулся Ли. — Правда, это не помешало ему заплатить одной райской птичке, чтобы она посвятила меня в тайны плотской любви.
— Какой он славный! — искренне восхитилась Руби. — А я так боялась — триппера, сифилиса, порочных девок, охотниц за состоянием… Небось стаями вьются вокруг частных школ и развращают неопытных мальчишек.
— И Александр так думал. Он посоветовал мне быть разборчивым — ради собственного блага. «Любовь может править человеком, но плотские наслаждения — никогда».
— Он прав. А сейчас у тебя есть райская птичка?
— Да, все та же. Мне нравится нежиться в объятиях женщины, но я не развратник. Мне вполне достаточно одной подруги. Ради приличия я снял ей квартиру подальше от школы, а когда поступлю в Кембридж, подыщу ей жилье попросторнее. Мне нравится, когда вокруг друзья, — усмехнулся он.
— Наверняка она изменяет тебе, пока ты в отъезде.
— Вряд ли, мама. Она знает, с какой стороны хлеб намазан маслом. Особенно если он посыпан бриллиантами.
— А что еще ты думаешь про Элизабет?
— Ничего особенного, — туманно ответил Ли.
Он знал: мать поймет, что он солгал, но почему-то не пожелал делиться с ней мыслями. Всего двадцать три года! Со школьной скамьи — в супружескую постель. Ли уже знал ответ на большинство своих вопросов, потому что успел повидать шестнадцатилетних девочек, в том числе сестер и кузин товарищей по школе. Расовая принадлежность не играла роли: девочки оставались девочками, даже если не знали бедности и строгих религиозных правил, которым следовали их беднейшие соотечественники. Они то и дело хихикали, сплетничали, влюблялись и теряли голову, мечтали о романтической любви и браке, пусть даже браке по расчету. Почти все они или уже знали, за кого выйдут замуж, или надеялись, что избранник окажется молодым красавцем, сыном аристократа, а не престарелым другом отца, и чаще всего не ошибались. Многие выходили не за дряхлых стариков, а за их цветущих сыновей. Помимо этих молоденьких девушек, Ли видел учениц академии мисс Рокли, расположенной по соседству со школой Проктора. Между руководством школ существовала договоренность о совместных майских балах для учеников и учениц. Так их готовили к выездам в свет.
Но Ли понимал, что Элизабет вела совсем другую жизнь. Ему подсказывало это не только чутье: однажды в его присутствии Александр разразился обличительной речью против шотландского Кинросса, пресвитерианского священника и всего клана Драммондов, к которому принадлежала Элизабет. Если Александр не солгал, положение девушек в Шотландии было не лучше, чем в восточных гаремах. Элизабет выдали за человека, который годился ей в отцы: в прошлом апреле Александру исполнилось тридцать девять. Свой роскошный наряд она носила, как мундир, показывая всему миру, что щеголяет богатством и красотой только по требованию Александра.