28 января 1918 года. Полоса отчуждения КВЖД. Станция Манчжурия.
Есаул Григорий Семенов и войсковой старшина барон Роман фон Унгерн-Штернберг сидели в жарко натопленном помещении станции. Там, снаружи, стоял пощипывающий щеки морозец, а в прозрачном бледном зимнем небе висело негреющее зимнее солнце.
Есаул Семенов щелкнул крышкой часов и посмотрел на белый циферблат с позолоченными стрелками.
– Ну, что, барон, пора, – сказал он. – Велите своим людям седлать коней. Покажем большевичкам в Даурии, кто в тех краях хозяин.
– Будет исполнено, – хриплым голосом ответил барон. – Поверите ли, Григорий Михайлович, до чего мне осточертело сидеть в этой дыре. Скорее бы начать рубить этих ублюдков, посмевших поднять руку на государя. Вы ведь слышали, наверное, что император Николай Александрович со своей семьей был убит сворой висельников, дорвавшихся до власти. Хвала Всевышнему – великий князь Михаил Александрович уцелел. И хотя он сейчас сидит в цепях в камере Петропавловской крепости, недалек тот день, когда мы войдем в столицу Российской империи и увенчаем великого князя Михаила шапкой Мономаха.
Семенов покосился на своего собеседника, хотел ему ответить, но благоразумно промолчал.
– Да он же просто спятил, – подумал про себя есаул. – Господи, с какими только людьми мне приходится делать великое дело?!
Насчет императорского семейства у Семенова имелись несколько иные сведения. Живы, мол, здоровы, и ничего с ними большевики не сделали. Живут в Гатчине как простые обыватели и в ус не дуют. А о великом князе Михаиле Александровиче говорили и вовсе совершенно невероятные вещи. Дескать, он добровольно пошел на службу к большевикам и командует у них целой гвардейской кавалерийской дивизией. Невозможно в такое поверить!
Но спорить с бароном есаул не стал. Уж слишком это было рискованным и абсолютно бесполезным занятием. Барон фон Унгерн-Штернберг, потомок древних рыцарей Тевтонского ордена, сейчас меньше всего был похож на своих остзейских предков. Старый однополчанин есаула, Унгерн в свое время был вместе с ним направлен с фронта в Забайкалье, чтобы здесь сформировать из местных кочевых племен особую кавалерийскую часть. И, как ни странно, стопроцентный немец с родословной и гербом, гораздо быстрее нашел общий язык со здешними бурятами и монголами, чем сам Семенов, который родился в этих краях, хорошо знал их языки и обычаи и имел множество знакомых среди нойонов и торговцев скотом. Произошло это, скорее всего, потому, что есаул, родившийся в семье скотопромышленника и не имевший в роду ни одного дворянина, старался выглядеть так, как с его точки зрения, и должен был выглядеть русский, пусть даже и казачий, офицер.