Увидев, что с наскока позиции красногвардейцев не взять, есаул понял, что пока он почти десять дней с задержками и остановками добирался от границы до станции Борзя, большевики зря времени не теряли. Они успели стянуть на этот рубеж значительные силы, и теперь Борзю ему будет взять непросто. Оставалась надежда только на японскую артиллерию и кадровых солдат микадо, которых на перевале уже спешно погрузили в вагоны, и сейчас паровоз тащил состав прямо к месту боя, для того, чтобы пушки, так хорошо поработавшие на перевале, смогли принять участие и в этом сражении.
Часам к трем, когда защитники станции успели отбить еще две атаки, пушки наконец были доставлены и выгружены. Заняв позиции, артиллерия начала обстрел позиций большевиков, впрочем, пока безрезультатный. Хотя разрывы фугасных снарядов, начиненных шимозой, выглядели довольно устрашающе, убитых и раненых защитников станции Борзя было немного. Но со стороны все выглядело жутко. Станцию заволокло черным удушливым дымом, и казалось, что там горит все, что может гореть, и даже то, что гореть не может. Несколько снарядов было выпущено и в сторону маячивших на горизонте конных сотен Аргунского полка, правда, скорее, больше с расчетом напугать противника и заставить его ретироваться.
После часового артподготовки семеновцы снова пошли в атаку, но снова были отбиты с немалыми потерями. Приближался вечер, и ожесточение боя нарастало. После второй безуспешной атаки есаул Семенов снова приказал открыть по станции артиллерийский огонь и вести его до тех пор, пока там не останется ничего живого.
Положение обороняющихся осложнилось. Вырытые ими в промерзшей земле неглубокие окопы были частично разрушены, а почти половина бойцов, оборонявших станцию, была ранена или убита. Немало оказалось жертв и среди мирных обывателей как на самой станции, так и в пристанционном поселке. Японские артиллеристы вели беглый огонь, не особенно разбирая, на чьи головы упадут выпущенные ими снаряды.
Потери были и среди командования бригады. От близкого разрыва японского снаряда погиб командир читинского отряда Дмитрий Шилов, были ранены Прокоп Атавин, Зиновий Метелица и сам Сергей Лазо, которого полоснул по плечу осколок. Держались красногвардейцы лишь на русском упрямстве, да еще надеясь на подмогу. В кармане у Сергея Лазо лежала телеграмма от товарища Бесоева, отправленная сегодня утром из Иркутска.
«Лечу как на крыльях и вместе со всем семейством буду у вас завтра рано утром. Встречайте. С приветом, твой кузен Николай».
Лазо прекрасно понимал, что если они сейчас отдадут станцию есаулу Семенову, то вернуть ее потом придется дорогой ценой. Протекающая за станцией одноименная быстрая горная речка зимой являлась хорошим рубежом обороны. Поэтому надо было держаться изо всех сил, несмотря на непрекращающиеся атаки семеновцев, и большие потери.