— Я посмотрю, что можно сделать, — бормочет она раздраженным тоном.
Несколькими минутами позже, она входит, чтобы объяснить мне, что они — кто бы они ни были — предпочли держать их отдельно. И тут я не выдерживаю.
— Мне плевать, что вы предпочли бы сделать. Эти дети пережили кошмар! Я не буду стоять здесь и позволять вам держать их раздельно по любой причине, если это не касается их здоровья. Я знаю, что вы делаете это специально. Вероятно, вы делаете так, поскольку я смутила вас, не разрешив сделать укол седативного Хантеру. И я не сожалею об этом. Ему не нужно было успокоительное. Ему необходимо было утешение. Пробуйте в следующий раз сделать свою работу, вместо того, чтобы запихивать лекарство. Если вы не разместите их в одной палате, я пойду к руководству больницы. Палата Алиссы рассчитана на двух пациентов. Нет ничего, что мешает их совместному размещению. Я буду бороться на смерть за это. Я могу быть очень настойчива. Не проверяйте меня, леди. Я нахожусь на волоске от срыва. Вы не захотите видеть меня, когда я психую. Это очень неприятно.
Хантер тихо хихикает, выводя меня из моего запальчивого состояния. Я смеюсь вместе с ним. Это больно, но также чувствуется хорошо.
— Какие-то проблемы? — спрашивает хирург Хантера, Доктор Робертс.
Он привлекательный мужчина, примерно моего возраста с песочными волосами и добрыми голубыми глазами. Хотя он не Гаррет Шарп.
— Да, — произношу я, в то же самое время, когда медсестра в гневе отрицает.
— Я просила, возможно ли разместить Хантера в палате его сестры. А мед (Прим. имя нарицательное для жестокой медсестры, появилось после выхода романа К. Кизи "Пролетая над гнездом кукушки") достает меня по этому поводу. В этом нет необходимости, после всего, через что мы прошли.
Крошечная ухмылка трогает его губы, когда я назвала её мед. Я обычно не такая грубая или боевая, но я на пределе и очевидно, когда я добираюсь до этой точки, я становлюсь немного злой.
— Я думаю, мы можем узнать, чем вам помочь, — заверяет меня Доктор Робертс.
— Спасибо Вам.
— Я отвезу его вниз и возьму все на себя, — говорит он, отклоняя помощь медсестры. — Мне жаль насчет Керри. Она немного чувствительна.
Я киваю, соглашаясь, пока он начинает передвигать кровать Хантера к лифту.
— Я был в вашем магазине несколько раз, — небрежно произносит Доктор Робертс, пока закрываются двери лифта. — Ваш тыквенный хлеб просто удивительный.
— Любимый у горожан.
— Так же, как и Вы, — флиртует он.
— Она занята, док, — вклинивается Хантер.
— Я не удивлен этим.
Слегка неудобная напряженность заполняет пространство, заставляя меня вздохнуть от облегчения, когда мы достигаем нашего этажа.