— Я завязал.
Он какое-то время смотрит на меня, не отводя глаз, затем одевает вновь свою кепку, направляясь к фанере.
— Давай сделаем Саре самый отстойный прилавок, — счастливо усмехается он. — Эта сука будет в ярости.
Мы работаем в тишине, только отвлекаясь на нескольких посетителей, которые пришли в магазин по поводу заказов. Двигатели были моей главной любовью, но резьба по древу тоже была в этом списке, только на втором месте. Мой дед научил меня плотницкому делу и резьбе по дереву. Я сидел с ним у его фургона и строгал деревяшки, с того момента, как мог держать в руках нож.
Он не мог оставаться трезвым достаточно долго, чтобы задержаться на работе, но работал строителем всю жизнь. Его часто увольняли и рассчитывали. Когда он был трезв, этот человек мог своими руками создавать произведения искусства. Когда он умер, я был слишком занят своей жизнью, чтобы приехать на похороны. Теперь я сожалею об этом.
Когда я был в тюрьме, у меня была куча свободного времени. Я использовал библиотеку и получил своё среднее образование. Я провёл большую часть этих восьми лет в чтении. И прочитал всё, что мог узнать, об архитектуре и строительстве. К тому времени, как я открыл этот магазин, у меня было столько идей, что Клайд думал, что я работаю на скорость. Я заполнил весь магазин вещами, которые мой разум создавал на протяжении десяти лет, не имея возможности претворить в жизнь. Это не делало меня счастливым, но приносило чувство удовлетворения.
Клайд возвращается в магазин, чтобы добавить последние штрихи страшному прилавку Сары. Это всё, что я могу об этом сказать. Это отвратительно. Он намеренно выполняет эту работу плохо. Я не знаю, за что он её так не любит. Но не думаю, что она была бы способна высказать ему всё, хотя не стоит исключать и такой возможности.
Дверь в магазин Эмили открывается, и я узнаю соблазнительную фигурку Дженны, что медленно входит вовнутрь. Я не вижу её лица, но её фигурку трудно не заметить. Мне больше нравится, когда у женщины не только кожа да кости. Когда есть мягкие изгибы и соблазнительные линии, как у Эмили. О, Господи, что бы я хотел сделать с её телом. Я мысленно издаю стон и двигаюсь так, чтобы мой член не упирался в молнию джинсов.
Я должен прекратить думать об Эмили. Из этого не выйдет ничего хорошего. Я лишь хочу украсть её тепло и затем отпустить. Я буду наблюдать за ней в течение следующей недели, пока слежу за Дженной, а потом я вернусь к нормальной жизни. Я больше не могу издеваться над собой. Я крепкий ублюдок, но она угрожает расплавить мою стойкость. Я не могу пойти на такой риск.