— И как работа? — небрежно спросил Андрей, отодвигая тарелку. — Ты ж была такая амбициозная и честолюбивая, а сидишь в мелких репортерах.
— Я и сейчас не прочь прославиться, — игриво подмигнула Катя. Про себя она подумала, что справки он наводил всерьез. Не просто телефончик спросил, а подробностями интересовался. — Зацепить подходящую тему, чтобы было что предъявить и двинуть в Москву. Там есть, где развернутся. Не наша посконно-домотканная сонная глушь.
— Так много есть таких шустрых, — лениво возразил он. — Все думают, что в столице медом намазано. А она людей с большими ожиданиями не любит. Прожует и выплюнет. Как говорится: "Москва слезам не верит".
— Не скажи… Если внимательно посмотреть, так девять из десяти известных людей выходцы из провинции. Везде. Артисты, ученые, политики. Она открыто улыбнулась. — Даже кооператоры. Мы, за свое место всех раздавим. Москвичам от рождения все на блюдечке, потому они и ленивы на подъем и дела, а нам дорогу пробивать приходится. Стараться, чтобы выделиться из окружающих. Не каждый решится бросить налаженную жизнь и ехать в неизвестность. Не у всех получается. Это как бы, — помолчала, подбирая слова, и продолжила, — бежит рота на пулемет. Он поливает атакующих свинцом, и добегают единицы. Тут мало одного таланта, еще и удача нужна. Везение. Иногда залечь в воронку, переждать и ползком, пока не обратили внимания на дистанцию броска. Немногие выживают в атаке на хорошо укрепленные позиции. Там все давно занято и чужаков отстреливают с большим удовольствием. Не хотят благами делиться. А все равно, сидеть на попе, ничего не получишь. Надо рисковать.
— Про пулемет — неплохо. Мне понравилось. Что-то в этом есть. Но ты по-прежнему здесь. И потом муж имеется.
— Муж объелся груш, — невинно моргнув длинными ресницами, сказала она. — Сегодня есть, завтра отсутствует. И надеюсь, скоро меня здесь не будет. Ничего не держит, — подчеркнула интонацией Катя и внутренне напряглась. Вот теперь. Прямее некуда. Или предложит ехать, или объяснит, зачем позвал.
— С пустыми руками, да прямиком в "Московский комсомолец", - с насмешкой сказал Андрей. — Скандал заметный нужен, тогда примут с распростертыми объятиями. Он поднял руку, подзывая официантку, и расплатился.
— Заходите еще Андрей Николаевич, — расплываясь в умильной улыбке, предложила та.
Катя поняла, что чаевые он дал, не скупясь, и его здесь прекрасно знают. Не первый день в городе.
— Пошли, — сказал Андрей, вставая. — Глядишь, и окажусь полезным.
Номер в гостинице, по здешним понятиям, оказался роскошным. В таких ей бывать еще не приходилось. Правда, подробный осмотр не состоялся. Он вытащил из-под стола небольшой чемоданчик-дипломат и извлек из него два десятка исписанных листов. Сплошные даты, цифры и имена. Катя успела заметить внутри несколько пачек двадцатипятирублевок в банковской упаковке. Добавил к страницам толстый конверт с фотографиями, вручил ей и плюхнулся в кресло. Она глянула на первые строчки, и мгновенно забыв об окружающем мире, углубилась в чтение.