– Но вам-то в том какой прок?
– Чтоб люди были уверены, что Зухуршо главный.
Каюсь, у меня вырвалось совершенно непрофессионально:
– Зачем?!
– Многие в кишлаке недовольны, – сказал Гадо. – Отца будут корить: «Твой сын народ разоряет», перестанут уважение оказывать.
К этому моменту водки в бутылке осталось на два глотка. Гадо вылил её в свою пиалу, выпил, встал с подушек и вышел из комнаты.
Какие-то очень уж нелестные для меня аналогии навевал этот уход. Во всяком случае, я уверен, что он не добивался моего уважения или признания и не вербовал союзника. Возможно, просто хотел на время расправить свою скомканную личность перед чужим, посторонним человеком, который никому не расскажет и скоро уедет.
А я был намерен уехать как можно скорее. До меня наконец-то дошло, что происходит в действительности. Даврона я отыскал во дворе школы, окончательно обретшей облик казармы. По баскетбольной площадке вразнобой маршировал десяток-другой деревенских новобранцев в цветных куртках и полосатых халатах. На гимнастическом бревне сохли выстиранные хэбэ. Груда школьных парт, составленных у стены, за минувшие дни заметно понизилась.
Даврон на плацу жучил качка в бронежилете:
– Слушай, ты, урка, Гург тебе не указ. В отряде один командир – я. И ты будешь мне подчиняться.
Качок нагло лыбился, но молчал.
– Понял?
– Хай, командир, базара нет.
– Свободен.
Качок враскачку удалился.
– Броник сними! Кур напугаешь, нестись перестанут, – крикнул Даврон вслед. Повернулся ко мне: – Тебе чего?
Держался он по-прежнему отстранённо.
– Я выяснил кое-что… – начал я.
– Ну и?
– Ты знал про мак? С самого начала знал?
Даврон мрачно:
– Не лезь в здешние дела. Тебя они не касаются.
– Чрезвычайно даже касаются. Ежу понятно, куда пойдёт эта дрянь. В Россию.
– Прикажи Зухуру не выращивать, – предложил Даврон насмешливо.
– А ты что же?! Примешь участие?
Взгляд его не стал теплее, но лёд словно бы треснул. Не сомневаюсь, что Даврон испытывал мощный внутренний конфликт, и, насколько понимаю, он – законченный интроверт. Никогда и ни с кем не делится переживаниями. Почему он внезапно приоткрылся, начал оправдываться? Сработал эффект случайного попутчика? Вряд ли. Вероятно, я случайно произнёс кодовое слово, открывшее замок. Может, подействовало не слово, а интонация или бог знает что ещё. Впрочем, это лишь догадки.
– Я Сангаку обещание дал, – сказал Даврон. – В тот день, когда с тобой познакомился, шестнадцатого марта. Он вызвал, вхожу к нему, он говорит: «Садись». Раз предлагает сесть, разговор важный. Сангак говорит: «Даврон, надо одно дело сделать. Кроме тебя, послать некого. Это моя личная просьба. Нужно человеку помочь. Он продукты на Дарваз доставляет, возьми своих ребят, поедешь с ним, будешь караван охранять. Останешься, присмотришь, чтоб ему не мешали работать. Чтоб спокойно было и чтоб чужие не лезли. С человеком личная охрана поедет, за ней тоже присмотри. Я на тебя надеюсь». – «Ладно, всё сделаю, – обещаю. – Не беспокойтесь. Слово даю, не подведу». – «Не подведи, – говорит Сангак. – За этого человека люди просили». – «Лады, – говорю. – И надолго?» «Время придёт, сам тебя отзову».