- Носить что-либо на плече, мистер Коркоран, особенно лопату - к несчастью. Значит, скоро вы понесёте гроб.
Мистера Коркорана это не шокировало. Гроб так гроб. Сам он знал только одну примету.
- Говорят, если посадить в саду рябину, вам не будут досаждать ведьмы, - обречённо обронил он, когда они остались, наконец, в подвальчике наедине со священником. - Зря милорд не отдал таких распоряжений. Я всегда удивлялся, мистер Доран, почему именно так называемая плотская любовь проявляет в людях самое худшее, что в них есть?
Доран изумился.
-Помилуйте, что вы говорите? Общепризнано, что любовь возвышает и очищает душу.
-Да? Не замечал. Мой опыт говорит, что мужчины по большей части становятся откровенно подлы, норовя подставить ножку сопернику, а женщины - вздорны, ревнивы и совершенно забывают скромность. Впрочем, может, они просто ярче проявляют свою суть, обычно скрытую? Если же люди не подлеют и не теряют голову и достоинство - говорят, что они не умеют любить или любят недостаточно пылко.
Священник усмехнулся.
- Откровенно сказать, мне кажется, что именно вы провоцируете их на это. Я никогда ничего подобного не видел.
Коркоран ничуть не обиделся, был спокоен и расслаблен.
- Я едва словом с ними перемолвился, помилуйте.
- Не спорю, но ваша внешность - сама по себе провокация. Вы красивы, как дьявол.
- Ну, во-первых, никто ещё не доказал, что дьявол красив, - возразил Коркоран. - Свидетельства есть в пользу прямо противоположного мнения - и вам ли, служителю Господнему, о них не знать? А во-вторых... Надеюсь, дорогой мистер Доран, вас-то я не спровоцировал? Неужели и вы влюблены в меня?
Доран сначала едва не поперхнулся, но сумел вздохнуть и усмехнулся.
- Нет.
- Рад слышать это. Но если моему дьявольскому обаянию сумели противостоять вы, почему этого не могут остальные?
Священник пожал плечами. Логика рассуждений его собеседника была злой и иезуитской, но абсолютно правильной. Этот красавец-искуситель, Доран давно заметил это, всегда рассуждал безупречно. Впрочем, одно возражение у священника было. Это был аргумент лживый и жалкий, аргумент, к которому всегда прибегают ничтожества, но Доран привёл его. Не потому, что так думал, но затем, чтобы услышать ответ на него.
- Говорят, сила душ не равна, мистер Коркоран.
- Не равна, - кивнул Коркоран, - но живёт Господь. Никогда ещё ни одной слабой душе не было послано искушение сверх силы её. А уж думать, что смазливость моей физиономии является искушением непреодолимым - было бы наглейшей самонадеянностью с моей стороны и откровенной глупостью с вашей. - Он сорвал с ветки цветок, вдохнул и неожиданно пробормотал, - кто-то говорил, что у цветка боярышника запах смерти... Вздор. Запах смерти неразгадан... Скорее, это осенний сумрак, сырость погреба, запах ладана... и что-то болотное.