|
| It would have been difficult by a far brighter light, to recognise in Doctor Manette, intellectual of face and upright of bearing, the shoemaker of the garret in Paris. | Вряд ли кто-нибудь, глядя на доктора Манетта, даже и при более ярком свете, узнал бы в этом представительном человеке, похожем на ученого, старого сапожника с чердака парижского предместья. |
| Yet, no one could have looked at him twice, without looking again: even though the opportunity of observation had not extended to the mournful cadence of his low grave voice, and to the abstraction that overclouded him fitfully, without any apparent reason. | Однако всякому, кто хотя бы мельком взглянул на него, невольно хотелось всмотреться в эти черты, даже если внимание его и не было привлечено этим тихим проникновенным голосом, в котором иногда прорывались глухие, скорбные ноты, или странно отсутствующим выражением, которое вдруг, словно тень, набегало на это лицо. |
| While one external cause, and that a reference to his long lingering agony, would always-as on the trial-evoke this condition from the depths of his soul, it was also in its nature to arise of itself, and to draw a gloom over him, as incomprehensible to those unacquainted with his story as if they had seen the shadow of the actual Bastille thrown upon him by a summer sun, when the substance was three hundred miles away. | Напоминание о долгих мучительных годах заточения - как это случилось сегодня в суде -каждый раз вызывало эту тень со дна его души; но иногда она возникала и сама по себе, и для тех, кто не знал его страшной истории, это появлявшееся внезапно мрачное выражение было столь же непостижимо, как если бы у них на глазах на это лицо, освещенное солнцем, внезапно легла черная тень Бастилии, находившейся за сотни миль. |
| Only his daughter had the power of charming this black brooding from his mind. | Только его дочь, она одна и обладала способностью отгонять от него этот мрак. |
| She was the golden thread that united him to a Past beyond his misery, and to a Present beyond his misery: and the sound of her voice, the light of her face, the touch of her hand, had a strong beneficial influence with him almost always. | Она была для него золотой нитью, уводившей его в далекое прошлое - в давным-давно, задолго до всех мучений, - и она же связывала его с настоящим, где все мучения были уже позади; звук ее голоса, ее ясный взгляд, ее прикосновение почти всегда обладали целительной силой и действовали на него благотворно. |
| Not absolutely always, for she could recall some occasions on which her power had failed; but they were few and slight, and she believed them over. |