| - Вот они, идут! - сказала мисс Просс, поднимаясь и прекращая разговор. - Сейчас увидите, начнут собираться толпы народу! |
| It was such a curious corner in its acoustical properties, such a peculiar Ear of a place, that as Mr. Lorry stood at the open window, looking for the father and daughter whose steps he heard, he fancied they would never approach. Not only would the echoes die away, as though the steps had gone; but, echoes of other steps that never came would be heard in their stead, and would die away for good when they seemed close at hand. | Удивительными свойствами акустики отличался этот тупик, как если б у него было свое, какое-то совершенно особенное ухо, и сейчас, когда мистер Лорри стоял у открытого окна и ждал, что вот-вот появятся отец с дочерью, чьи шаги только что доносились до него, ему казалось, что шаги их вовсе и не приближаются; наоборот, они удалялись, эхо становилось все слабее и, наконец, замерло вдали; а на смену ему зазвучало эхо других шагов, и когда они как будто были уже совсем рядом, эхо вдруг смолкло. |
| However, father and daughter did at last appear, and Miss Pross was ready at the street door to receive them. | Но тут отец с дочерью показались, и мисс Просс опрометью бросилась к входной двери. |
| Miss Pross was a pleasant sight, albeit wild, and red, and grim, taking off her darling's bonnet when she came up-stairs, and touching it up with the ends of her handkerchief, and blowing the dust off it, and folding her mantle ready for laying by, and smoothing her rich hair with as much pride as she could possibly have taken in her own hair if she had been the vainest and handsomest of women. | Приятно было смотреть, как сразу оживилась эта неистовая рыжая угрюмая особа, как она бросилась снимать шляпку со своей любимицы, осторожно обмахнула поля кончиком платка, сдула с нее пыль, аккуратно сложила мантилью Люси, а потом стала бережно приглаживать ее густые волосы, да с такой гордостью, словно какая-нибудь тщеславная красавица, любующаяся в зеркале своей прической. |
| Her darling was a pleasant sight too, embracing her and thanking her, and protesting against her taking so much trouble for her-which last she only dared to do playfully, or Miss Pross, sorely hurt, would have retired to her own chamber and cried. | И как приятно было смотреть на ее любимицу. Она так ласково обнимала и благодарила мисс Просс, журила ее за то, что она чересчур беспокоится, - но, конечно, журила шутливо, иначе мисс Просс могла бы обидеться и проплакать целый день, запершись у себя в комнате. |