| He seemed eternally indestructible as he sat there surrounded by danger, his features molded firmly into that same fierce, regal, just and forbidding countenance which was recognized and revered by every man in the squadron. | Опасности угрожали ему со всех сторон, но он сидел в джипе с таким видом, точно был застрахован от смерти: казалось, черты его лица застыли, превратившись в свирепую царственную маску, которую узнавали и почитали все летчики эскадрильи. |
| To German intelligence, Major-de Coverley was a vexatious enigma; not one of the hundreds of American prisoners would ever supply any concrete information about the elderly white-haired officer with the gnarled and menacing brow and blazing, powerful eyes who seemed to spearhead every important advance so fearlessly and successfully. | Для немецкой разведки майор де Каверли являл собой мучительную загадку. Никто из сотен пленных американцев не мог сообщить ничего конкретного о престарелом, с угрожающе изогнутой бровью и пылающим, повелительным взглядом, седовласом офицере, который, как казалось, бесстрашно и успешно руководил наступлением на самых важных участках. |
| To American authorities his identity was equally perplexing; a whole regiment of crack C.I.D. men had been thrown into the front lines to find out who he was, while a battalion of combat-hardened public-relations officers stood on red alert twenty-four hours a day with orders to begin publicizing him the moment he was located. | И для американских властей майор де Каверли был таинственной фигурой. Целый полк первоклассных разведчиков был брошен на передовую с заданием установить личность этого человека, а батальон закаленных в боях офицеров по связи с прессой сутками стоял в боевой готовности, имея при себе приказ немедленно предать гласности фамилию загадочного старика, как только его удастся найти. |
| In Rome, Major-de Coverley had outdone himself with the apartments. | В Риме по части найма квартир майор де Каверли превзошел самого себя. |
| For the officers, who arrived in groups of four or five, there was an immense double room for each in a new white stone building, with three spacious bathrooms with walls of shimmering aquamarine tile and one skinny maid named Michaela who tittered at everything and kept the apartment in spotless order. |