Вместе с тем среди критиков, и отечественных, и зарубежных, разгорелись дебаты: к какому жанру отнести это произведение — приключенческой повести? детективу? или роману с использованием детективных приемов?
Не секрет, что в литературном мире иногда используют термин «детективный» для дискредитации произведения, чтобы вызвать у потенциального читателя некоторое пренебрежительное отношение, ибо жанр приключенческой и детективной литературы, какой бы талантливой она ни была, заведомо несет в себе некоторый элемент облегченности чтения и восприятия.
Поэтому возникли чисто терминологические споры и литературно-вкусовые обсуждения: в какую жанровую нишу поместить «В августе сорок четвертого...»? Ведь и сам Владимир Осипович в процессе многолетней творческой работы над произведением пересмотрел в итоге свое отношение к нему — как по определению, так и по жанру.
Из дневников В.О. Богомолова («История создания романа») наглядно прослеживается: произведение, задуманное им поначалу как приключенческая повесть для юношества, по мере накопления материала, расширения и более тщательной разработки сюжета превратилось сначала в детектив, а затем привнесенный в него психологизм и глубинное осмысление описываемых событий, обогащенные документами, вывели произведение за рамки повести, превратив в роман, который в конечном варианте уже никак нельзя было отнести ни к жанру приключений, ни к жанру детектива.
Константин Симонов, прочитавший рукопись романа еще до получения официального разрешения на публикацию, первым увидел и подчеркнул исключительную особенность романа и полностью отверг его принадлежность к популярному детективному жанру: «Это роман не о военной контрразведке. Это роман о советской государственной и военной машине сорок четвертого года и типичных людях того времени».
Такое же понимание смысла романа сложилось и в Отделе культуры ЦК КПСС (И.С. Черноуцан, А.А. Беляев), и оно абсолютно совпадало с авторской оценкой и определением; это же чувствовали цензоры, поэтому так рьяно, по-своему, отстаивали «интересы» этой государственной машины.
О неприемлемости однобокой жанровой характеристики романа созвучно высказались и зарубежные литераторы.
«В мире произведений, не имеющих литературной, человеческой и художественной ценности, есть шедевры. Таков роман Владимира Богомолова «Момент истины» («В августе сорок четвертого...»). На Кубе его роман имел ошеломляющий успех на всех читательских уровнях: и у неизменных приверженцев детективного жанра, и у студенческой молодежи, и даже у писателей. Все единодушны в его восприятии. Богомолов написал не просто хороший, а один из прекраснейших романов, который я когда-либо читал, — утверждал признанный мастер детективного жанра Луис Рохелио Ногерас, — и с моей точки зрения выдающийся роман-детектив в том понимании, что талантливое многоплановое произведение Богомолова не может быть обозначено одним жанром, как «Пармская обитель» — это роман о любви, а «Дон Кихот» — приключенческий роман».