«И ничего в нем нет подозрительного», — огорченно размышлял Андрей, глядя на лейтенанта.
Рядом словоохотливый старшина не умолкая рассказывал молоденькому авиатору:
— Двадцать седьмую перебросили в Белосток. Вот это город! Правда, центр побит, но женщины! — Старшина восторженно почмокал губами; только теперь Андрей заметил, что тот навеселе. — Это с нашей Дунькой раз, два — и в дамки, — заявил он убежденно. — А польки не-ет! Обхожденьице дай, ласку, подходец. Разные там: падам до нужек шановни пани, пшепрашем, пани, цалую рончики...[24] И еще вагон всякой галантерейности. Не раз вспотеешь. А иначе — напрасные хлопоты. Это тебе не наша Дунька: погладил по шерстке — и замурлыкала! Не-ет!.. Обхождение дай! Подходец тонкий требуется, с виражами! А так запросто не прошелестишь...
Капитан-артиллерист (ему только намылили лицо) обернулся и угрюмо посмотрел на старшину; тот, не заметив, продолжал рассказывать об особенностях обхаживания женщин в Польше, о каком-то Березкине из 6-й истребительной и о случае, который произошел с этим летчиком, когда он, хлебнув «послеполетные» за всю эскадрилью, отправился с аэродрома в Белосток и спьяна «пустил пузыря»[25].
Старшина совершенно не умел молчать. Оставив Березкина, он заговорил о новых, только что полученных истребителях «Як-3». Если о некоторых других самолетах он был весьма невысокого мнения и называл их не иначе как «дубами», «гробами» и даже «дерьмом», то о новых истребителях он отзывался с похвалой и всячески расписывал их достоинства:
— ...Устойчивы, поворотливы, в управлении — как перышко! Но главное — скорость! Не машина — молния! Как-нибудь шестьсот пятьдесят, а это не семечки — абсолютное превосходство! И в маневре бесподобны. Ручку на себя — в небе тает. И вооружение усилено. Скажи мне: есть у немцев такая машина?.. И не снилась!..
«Вот звонарь! — с досадой подумал Андрей. — Ну что его, за язык тянут, что ли?»
— Прыщичек тут у вас, — виновато улыбаясь, сообщил чернявый лейтенанту, неосторожно задев его бритвой около уха и заметив капельку крови.
— ...Из Тринадцатой и Двадцать пятой тоже поехали за новыми машинами. Нагонят этих «Яков» или, может, «Ла-7» получат — и немцам неба не видать. Точно! Это тебе не сорок первый год...
Отстранив брившую его толстую парикмахершу, капитанартиллерист с мыльной пеной на лице и салфеткой на груди поднялся в этот миг из кресла и шагнул к старшине.
— Встаньте! — потребовал он.
Старшина, не понимая, поднялся, планшетка болталась у голенищ его щегольских сапожек.
— Трепач! — вдруг резко сказал, вернее, выкрикнул капитан. — С вашим языком не в авиации служить, а коров пасти!.. Идите отсюда!..