Томми даже стало интересно, что это за чувство такое – причастность к чему-либо.
– Мистер Френд… Вы не могли бы исполнить для меня песенку «Бе-бе, черная овечка»?
Ледяное молчание в ответ.
– Мне показалось, мы условились никогда не вспоминать об этом.
Томми слегка подпрыгнула, рассмеявшись.
– О, если бы только наши великосветские друзья смогли услышать вас! У вас прекрасный голос.
– Тут я с вами соглашусь, – с готовностью ответил Джонатан. – Я доведу вас до кареты, Томми, и кучер отвезет вас в Лондон. Мне нужно задержаться здесь, чтобы увидеть сестру. В столицу я отправлюсь, скорее всего, завтра.
Она улыбнулась.
– Вы любите свою сестру.
– Моя сестра – сущее наказание. А сейчас она вдобавок еще и беременна.
– Другими словами, вы любите свою сестру.
Редмонд засмеялся.
Странно, но смеяться вместе с ним было похоже на ощущение от шампанского – хотелось еще и еще, и с каждым глотком голова кружилась сильнее и сильнее.
И оказалось интересно узнать, что Джонатан Редмонд – это человек, который по-настоящему отзывчив и заботлив. Который действует кулаками, только чтобы спасти кого-то. Который рискнул своей репутацией и именем семьи, отправившись к мисс Эндикотт договориться насчет Салли. И зашел настолько далеко ради Томми и маленькой девочки, которая ковыряла в носу, вытирала сопли рукавом, теребила его, смеялась над ним и заставила чуть ли не два часа петь ей «Бе-бе, черная овечка».
Томми откашлялась.
– Спасибо за то, что вы сделали для Салли, – сказала она тихо и немного чопорно, потому что признательность ее была велика и застенчива, а Томми не привыкла быть застенчивой.
Судя по всему, Джонатан это понял.
– Друзья приходят на помощь, если могут оказать ее, не так ли, мисс де Баллестерос? Теперь я буду ночами размышлять о том, чем вы сможете отплатить мне.
Джонатан искоса бросил на нее озорной взгляд.
Она усмехнулась.
– Из вас выйдет чудесный дядюшка. Вы очень по-доброму обращаетесь с детьми.
– Типун вам на язык, – сказал он, впрочем, без особой уверенности.
Рулада птичьей песенки нарушила молчание, соединившее их.
– Вы тоже добры к ним, Томми. По крайней мере, я так это воспринял.
Томми пожала плечами.
Джонатан поднял руку и отвел в сторону низко нависшую ветку.
– Почему это так важно для вас? Вам хочется завести себе семью? – немного рассеянно спросил он.
Как будто этот вопрос не имел огромной важности. Как будто ее ответ не сказал бы о ней все самое откровенное. Как будто на свете существовало что-то еще, чего бы Томми хотелось больше.
– Я люблю детей, – уклончиво ответила она, не желая откровенничать, чтобы ответами не вызывать новых вопросов и не показать свою уязвимость.