– Вы шутите…
– Боюсь, что нет. Мои родители – король Жерар и королева Гертруда.
– И кто же вы?
– Я кронпринц, наследник престола.
Джемма вдруг почувствовала головокружение, ей пришлось сделать несколько быстрых коротких вдохов, чтобы прийти в себя. Странно, но больше она не сомневалась в том, что он говорил. Эти голубые глаза светились искренностью и отчаянной мольбой верить ему.
– Принц? Вы настоящий принц??
Теперь легкий намек на поклон, который она отметила у него раньше, превратился в самый настоящий поклон, который он отвесил ей. Церемонный поклон стоявшего на песке рядом с ней босого принца в пляжных шортах.
– И ваш фамильный бизнес – это…
– Управление страной, чем мы занимаемся уже несколько веков.
Понятно. Теперь все сложилось. Мелкие несообразности встали на место.
– И что принц делает здесь с устроительницей праздников? – Джемме вдруг стало очень обидно за то, что она с такой готовностью дала себя обмануть. – Развлекается неподобающим образом?
Несмотря на свое решение, она снова взялась за старое. Наступила на старые грабли. Влюбилась в красивого парня, который врал с самого начала о том, кто он такой. И врал очень успешно.
Джемма попятилась, глядя на него так, словно увидела впервые. От разочарования хотелось сквозь землю провалиться. Когда Джемма заговорила, ее голос дрожал от холодной ярости, а слова ударяли Тристану в лицо, словно острые ледышки.
– Вы лгали мне с самого начала. О том, кто вы и что вы. Обманом заманили на яхту. Я не люблю лжецов.
Она больше не хотела слышать ни слова лжи, в отчаянии оглянулась вокруг. За спиной – непроходимая чаща. До Мэнли ей не доплыть. Она в одном купальнике и босая.
Тристан протянул руку:
– Джемма, я… Она подняла обе руки, останавливая его:
– Не прикасайтесь ко мне.
Его лицо исказилось от чувства, которое она не сразу смогла распознать. Что это – злость? На нее?
Нет, на себя.
– Не говорите так, Джемма. Вы мне так понравились. Вы не знали, кто я, и мне захотелось познакомиться с вами просто как Тристану, а не кронпринцу Тристану. Наверное, я не прав.
– Разве честность не в обычаях вашей страны? Или принцы не обязаны говорить правду?
– Конечно нет. Я не могу себе простить, что не сказал вам раньше. Я искренне сожалею об этом. Но должен был снова с вами увидеться и не нашел другого способа. Если бы вы знали правду, разве вели бы себя со мной так свободно?
Джемма скрестила руки на груди. Но, если честно, искренние слова Тристана пробили ее враждебность, и гнев начал постепенно отступать.
– Наверное, нет.
Она бы наверняка разволновалась, не зная, как вести себя с членом королевской семьи. Что и происходило теперь.