– Но как же так? Это же изменение свойств предмета? – удивилась я. – Причем точечное!
– Все делает печать, – ответил Лот. – Именно поэтому такую магию и изучают лишь при замке господаря. Она очень опасна.
– И ты с ней знаком, – утвердила я с улыбкой.
– Отец мечтал, что я пойду по его стопам, – скривился Лот, – стану рыцарем Серебряных клинков. Войду в личную гвардию господаря. Это же так почетно…
На лице собеседника появилось такое выражение, что мне захотелось немедленно закончить разговор. Лишь бы больше не видеть эту тоску, смешанную с болью и разочарованием. Но спустя мгновение все исчезло, и Лот улыбнулся.
– Мне кажется, эти знания должны быть запретными, раз их изучают только под надзором самого господаря, – продолжила я разговор. – Но наверняка они просачиваются в народ. Как, например, в твоем случае.
– Чтобы в полной мере использовать печати, нужно обладать как минимум третьим уровнем магии. А это один человек из десяти. Да и без должных тренировок все равно ничего не получится.
– Значит, у тебя тоже третий уровень? – спросила я радостно. Но почему-то взгляд Лотоса оставался прозрачно-тусклым.
– Нет, – услышала я, и все начало вставать на свои места. – У меня едва-едва первый наберется. Печать, которую я использовал, одна из элементарных. И я уже потратил на нее большую часть собственной тиаре.
– Собственной чего? – не поняла я.
– Тиаре – это такой специальный термин, – поморщился Лот, – прости, меня учил отец всем этим академическим истинами. Учил, пока не понял, что это бесполезно и его сыну никогда не стать княжеским рыцарем.
– Понятно, – ответила я, заметив, что у товарища опять портится настроение. Повозила ложкой в тарелке и отвела взгляд. Мне было прекрасно известно, каково это, когда в собственном доме ты – лишний человек. Может быть, даже изгой. Но почему-то теперь меня это нисколько не трогало. Не было прежней обиды или боли. Только какое-то разочарование в себе. Ведь я могла что-то изменить, исправить. Жизнь ведь моя! Но вместо этого я предпочитала плыть по течению, ругая жестокий рок. Какая непозволительная слабость. Особенно в моем нынешнем положении.
В этот момент в голове начала вырисовываться какая-то мысль. Пока это было больше похоже на ощущение, чувство, что больше я никому не позволю решать свою судьбу.
– Сейчас я и твой суп нагрею, – сказал вдруг парень, заметив мою задумчивость.
– Ну уж нет, Лот. Я видела, что тебе это нелегко далось, – на лбу у него до сих пор блестели бисеринки пота. – Лучше я поем холодного. Да и риск это неоправданный.
Махнула рукой и взглянула в тарелку. Холодная грязного цвета жижа напоминала болото всей моей жизни. Болото, в котором я никогда ничего не пыталась изменить. Подняла глаза на товарища и встретилась с усталым взглядом светлых глаз. Он знал, что я права, и зажегшийся на мгновение ранее огонек азарта потух.