– В Руинах всякая ржавая скрепка в цене, бери сколько сможешь унести. Только из его фляжки пить не вздумай.
– Но ты же пил.
– С чего ты взял? – усмехнулся Борис. – Если бы в самом деле хлебнул, мы бы с тобой щас не трепались.
Завидую его предусмотрительности…
Неприятная возня, о чудо, позади! Рюкзак разбух как насосавшийся клещ, а на мне – тонкий сливовый свитер, черная жилетка из кожи, камуфляжные штаны, ремень, крепкие бурые башмаки до середины голени, подошва высокая, шнурки как молоденькие змеи. А на плечах серый плащ.
Накидываю на макушку капюшон.
Борис всплеснул руками.
– Ну вот, уже и не скажешь, что нуб, – сказал весело.
В одежде куда уютнее, кожа успела забыть, что бывает тепло и сухо. Но бледный труп в одних лишь трусах напоминает, откуда одежда. Когда-то и я, возможно, буду валяться вот так: голый, бел как мел, с дырой в легком, в кровавой грязи, и меня начнут раздевать до костей черви…
– А можно… сжечь?
Борис нахмурился.
– Зачем?
– Так спокойнее.
– Лишняя трата ресурсов. Всех на своем пути не сожжешь. К тому же, он пытался нас убить.
Борис прав. Но смотрю на мертвого Курта, и кажется, что сам лежу там, даже пальцы шевельнуться не могут, дышу с дрожью.
– Ладно, – вздохнул Борис. – Бонус за хорошую учебу…
Торба выпускает горсть углечервей, стальную фляжку, как у Курта, но больше, и зажигалку.
Борис милосердно взял хлопоты на себя, и вот мы уже у выхода, я – сложив кисти замком на животе, Борис – скрестив руки на груди, наблюдаем, как в центре пылает огненный цветок с сердцевиной в форме человека.
Выяснилось, что сжигание выглядит эстетичнее, чем гниение, лишь в кино. А в реале глазеть на то, как человечина краснеет, пузырится, лопается, шипит, не намного приятнее, чем на копошение могильных личинок. Запахи жженой человечины и волос вызывают тошноту, глаза слезятся от дыма.
– Доволен? – спросил Борис.
Черт, похоже, читает меня как открытую книгу.
– Уйдем отсюда, – сказал я.
– Значит, идем в Колыбель, да?
– Да.
– Но я не видел, чтоб ты сверялся с картой. Как ориентируешься? – спрашиваю, догоняя. – Все коридоры как две капли…
– Пришло время открыть страшную тайну, – сказал Борис весело, не оборачиваясь, сырые обломки под сапогами ритмично хрустят. – Держись там за что-нибудь.
– За сердце?
– Лучше за что-нить покрепче. Понятия не имею, где мы. Вижу эти коридоры в первый и, скорее всего, последний раз.
– То есть?!
– А то и есть. У Руин нет и не может быть карт. Их геометрия более непостоянна, чем женская мысль. Думаешь, если вернемся коридоров на десять, то окажемся там, где были? Черта с два! Во-первых, фиг запомнишь, что было десять коридоров назад, сам справедливо заметил, коридоры тут как две капли, точнее, триллионы капель. Но если запомнишь, то, вернувшись назад, не узнаешь. Коридоры всегда меняются. Не коридоры, а коридуры!