– Не волнуйся, однажды все закончится. Обретешь покой, а кто-то из тварей набьет пузо. Нервы, как и прочие потроха, для представителей местной фауны питательны.
Тычу в пленку.
– И для этой?
– Разумеется.
– Прекрасно. И что за… скотина?
– Стеклотина, – поправил Борис. – Пространственная аномалия. Ведет из коридора в коридор, хотя оба могут быть на разных концах Руин. Если у Руин вообще есть концы… Проще говоря, телепорт.
– То есть, девчонка лежит не перед нами, а, быть может, за тридевять земель?
– Бинго!
– А чего мы ждем?
– Маленькое «но». – Губы Бориса растянулись в улыбку, лицо оборачивается ко мне. – Телепорт любит мясо.
– Как?
– Ну, если хочешь знать анатомию процесса, я не в курсе. Но вместо того, чтобы швырнуть тебя в коридор, где спит новенькая, стеклотина тебя расщепит на кровавую пыль и выпьет, как томатный сок.
– Да уж, портал… Прямиком на косу скелета в черной робе.
– Бывают, в основном, два рода стеклотин. Честная и подлая. Перед нами подлая. Она маскируется. Как правило, соединяет места, где обязательно захочется пройти из одного в другое. Если б не я, быть бы тебе щас кровяным коктейлем. Подлая стеклотина поедает жертв всегда, а после исчезает. Видимо, удаляется из реальности в родное измерение, предаться трапезе в уютном уединении. Через стеклотину могут переброситься разве что мелкие предметы на большой скорости.
– Но есть и честные…
– Да. Те не скрываются, но возникают там, где крайне опасно. Например, когда человек убегает от монстра, сбежать от которого шансов ноль. Беглец прыгает в честную стеклотину, та может как сожрать, так и телепортировать. Шансы фифти-фифти. После в обоих случаях исчезает.
– А с чего такое благородство?
– Если честные начнут съедать всегда, люди перестанут прыгать, предпочтут развернуться и попытать крохотный шанс в битве, чем идти на гибель стопроцентную. Честные стеклотины вымрут от голода.
– Ясно. Честные используют торговлю удачей, а подлые – маскировку.
– Молодец. Давай зачетку.
Я снова тычу в потусторонний хищный тент.
– А как распознал эту?
Руки Бориса плавными симметричными, как у дирижера, жестами обвели стены.
– Осмотрись. Ничего подозрительного?
Прищуриваюсь, голова медленно крутится.
А ведь точно! Стены по обе стороны от пленки слишком разные. На нашей половине новее и суше, а на половине девушки почти черные от влаги, вот-вот развалятся. Переход слишком резкий, это не может быть одним коридором.
– Замечаешь, – промурчал Борис.
– Вот же я лох!
– Если видишь неправдоподобную смену текстур, швырни вперед горсть песка, пшена или еще чего зернистого. Тайное станет явным.