Усевшись на деревянную лавку, он осмотрелся. Просторное, но темное помещение с низким потолком, с которого к тому же свисали в большом количестве копченые окорока, пучки лука и чеснока, связки каких-то сушеных трав. От огромного очага, извиваясь, подобно змеям, струился черный дым, уходя в отверстие в потолке. Дышалось в кухне тяжеловато, поэтому искусник тут же вытащил из жилета и напялил маску для легкого дыхания. С тех пор как он изобрел ее на болотах, маска из покореженной миски превратилась во вполне приличную вещь: сделанная из забрала рыцарского шлема, проложенная изнутри мягкой кожей, она отлично прилегала к лицу и со стороны выглядела пусть странно, но достаточно богато, чтобы не вызывать смех.
Ожидание затянулось, и когда через два часа давешний лакей вернулся за искусником, то застал его сытого, но далеко не в лучшем настроении. Повара с поварятами куда-то попрятались, и огромный очаг почти потух. Правда, в кухне стало куда светлее от маленького шара, ровным мягким светом заливающего все вокруг. «Чародей» развлекался охотой на крыс, регулярно высовывающих свои любопытные носы из всех углов. Подробностей видно не было, однако результат охоты – висящие под потолком на невидимых нитях, словно мухи в паутине, грызуны – говорил сам за себя. Слабые подергивания добычи бросали на стены странные тени, что при полном безмолвии выглядело достаточно жутко.
Враз оробев, лакей кашлянул и с дрожью в голосе пискнул:
– Господин Люциус эль Аравио ждет!
Слуга весь сжался, когда страшный гость повернулся в его сторону, сверкнув застывшим в металле лицом-маской. Однако ничего ужасного не произошло: старик лишь кивнул и последовал за своим провожатым на прием к интенданту.
Толлеус на самом деле пребывал не в лучшем расположении духа: время, драгоценное время бездарно утекало, пока он занимался ерундой! Всю дорогу, шлепая за лакеем и не замечая, как тот вздрагивает всем телом при каждом его слове, искусник что-то сердито бормотал себе под нос, жалуясь на задержку, на лестницы и на длинные коридоры. Так что конца пути оба ждали с нетерпением и дружно, с нескрываемой радостью перевели дух, когда все-таки прибыли на место.
Слуга потянул за железное кольцо, открывая перед Толлеусом тяжелую дверь в залу, и старик тут же понял, что его надежда на легкую работу не оправдалась. Интендант представлялся ему эдаким напомаженным щеголем, чей меч – сабелька в золоченых ножнах, пригодная лишь для парадов. В действительности искусника встретил немолодой, но очень крепкий и рослый мужчина с песочного цвета длинными усами, кисточками свисающими вниз. Явно бывший воин, о чем наглядно свидетельствовал шрам на щеке. А огромный двуручный меч длиной, кажется, с самого Толлеуса, явно побывал во многих сражениях и был под стать своему хозяину – такой же суровый и видавший виды. Старик на всякий случай осмотрелся. Вдруг он принял за интенданта его телохранителя или стражника? Но, увы, ошибки не произошло. Первые же слова полностью прояснили ситуацию и ввергли искусника в уныние. Люциус не стал ходить вокруг да около и, даже не поздоровавшись, перешел к делу. Кажется, его время и в самом деле было весьма ценно.