– Толку-то скрывать? На врагов не работал, но ману брал. Сам же видишь, сколько мне надо. – Старый искусник шлепнул себя по жилету. – А приказ-то когда пришел? Неужто прямо на Турнире?
– Позавчера, – коротко бросил профессор.
– Выходит, ты нарушил приказ, задержав его исполнение? Тогда твое место здесь. – Толлеус похлопал по кровати рядом с собой.
Сыскарь чуть заметно улыбнулся уголками губ, а посол нахмурился, не оценив шутку:
– В сложившейся ситуации целесообразно было отсрочить твой арест. Империя сохранила лицо, да и тебе выступление только на пользу. Одно дело – судить простого искусника, и совсем другое – героя. Подумай об этом.
– Это хорошо, что вы готовы сотрудничать со следствием, – воспользовавшись паузой, вновь перехватил инициативу Тристис. – Возможно, вы сумеете прояснить кое-какие детали…
Разговор затянулся. Сыщик спрашивал часто об одном и том же, перефразируя вопросы. Возможно, он таким образом пытался поймать старика на несоответствии. Хотя к чему это, если пользуешься плетением правды? Толлеус не видел в руках Тристиса жезла, но нисколько не сомневался, что проверка есть. Вероятно, ее проводил Маркус или второй безымянный искусник (старик рассмотрел его ауру).
Имаген начал расспрашивать про тюрьму и про пленного чародея. Големщик отвечал обстоятельно, без утайки, но в рамках заданного вопроса. Смысла противиться следствию он не видел, но и помогать не горел желанием.
– Выходит, вы покрывали Гиппоса, зная о том, что именно он присвоил себе артефакты? – один раз не сдержался сыщик, сбившись с делового тона, в рамках которого протекала беседа.
– Нет, откуда мне знать? Это были всего лишь мои домыслы. Да и разве это важно теперь? – устало отмахнулся Толлеус. Время было глубоко за полночь, поэтому он и Маркус уже клевали носом.
В другой раз вся троица дознавателей встрепенулась, когда бывший настройщик озвучил количество манокристаллов, которые он присвоил за без малого тридцать лет «беспорочной» службы. Но смысла таиться нет – эта цифра поддавалась грубому расчету и не должна стать большим сюрпризом для следствия. Правда, Толлеус все же умолчал о том, что в даймонском банке лежат еще два десятков кристаллов – небольшой запасец на черный день. Спросят – ответит, но Тристис не спросил, сосредоточившись на других животрепещущих вопросах.
До своего пребывания в Оробосе старик так и не дошел, хотя наверняка и тут сыщика что-то заинтересовало бы. Допрос неожиданно прервался, когда искусник обмолвился о том, что чудна́я пряжка, которая ранее принадлежала пленному чародею, все эти годы находилась в закромах настройщика и, вполне возможно, до сих пор валяется где-то в пыльном углу кладовки в маркинском доме. А может, даже она попала в большой сундук с добром, который как раз накануне перевезли из трактира в мастерскую.