|
| I made out a pale face with soft lines, a prominent chin, and long dark lashes. | Я разглядел белое лицо с мягкими линиями, выдающийся вперед подбородок, длинные, темные ресницы. |
| From her appearance I should not have judged the lady to be more than five and twenty. | На вид я мог дать этой даме не больше двадцати пяти лет. |
| "Give him my thanks and my greetings," she said when she had finished the letter. "Is there any one with Georgy Ivanitch?" she asked softly, joyfully, and as though ashamed of her mistrust. | -- Кланяйтесь и благодарите, -- сказала она, кончив читать. -- Есть кто-нибудь у Георгия Иваныча? -- спросила она мягко, радостно и как бы стыдясь своего недоверия. |
| "Two gentlemen," I answered. "They're writing something." | -- Какие-то два господина, -- ответил я. -- Что-то пишут. |
| "Give him my greetings and thanks," she repeated, bending her head sideways, and, reading the letter as she walked, she went noiselessly out. | -- Кланяйтесь и благодарите, -- повторила она и, склонив голову набок и читая на ходу письмо, бесшумно вышла. |
| I saw few women at that time, and this lady of whom I had a passing glimpse made an impression on me. | Я тогда встречал мало женщин, и эта дама, которую я видел мельком, произвела на меня впечатление. |
| As I walked home I recalled her face and the delicate fragrance about her, and fell to dreaming. | Возвращаясь домой пешком, я вспоминал ее лицо и запах тонких духов, и мечтал. |
| By the time I got home Orlov had gone out. | Когда я вернулся, Орлова уже не было дома. |
| Chapter II. | II. |
| And so my relations with my employer were quiet and peaceful, but still the unclean and degrading element which I so dreaded on becoming a footman was conspicuous and made itself felt every day. | Итак, с хозяином мы жили тихо и мирно, но все-таки то нечистое и оскорбительное, чего я так боялся, поступая в лакеи, было налицо и давало себя чувствовать каждый день. |
| I did not get on with Polya. | Я не ладил с Полей. |
| She was a well-fed and pampered hussy who adored Orlov because he was a gentleman and despised me because I was a footman. | Это была хорошо упитанная, избалованная тварь, обожавшая Орлова за то, что он барин, и презиравшая меня за то, что я лакей. |
| Probably, from the point of view of a real flunkey or cook, she was fascinating, with her red cheeks, her turned-up nose, her coquettish glances, and the plumpness, one might almost say fatness, of her person. | Вероятно, с точки зрения настоящего лакея или повара, она была обольстительна: румяные щеки, вздернутый нос, прищуренные глаза и полнота тела, переходящая уже в пухлость. |