|
| That which often, almost always, checks women is the fear of the secret being revealed. | - Часто, очень часто, почти всегда, женщину останавливает только боязнь огласки. |
| Come, is it not true?" he continued. | В самом деле, разве это не так? - продолжал он с улыбкой. |
| "How many are there who would yield to a sudden desire, the caprice of an hour, a passing fancy, did they not fear to pay for a short-lived and fleeting pleasure by an irremediable scandal and painful tears?" | - Какая женщина не поддалась бы мимолетному увлечению, не покорилась бурной, внезапно налетевшей страсти, отказалась от своих любовных причуд, если б только ее не пугала возможность поплатиться за краткий и легкий миг счастья горькими слезами и неизгладимым позором! |
| He spoke with catching conviction, as though pleading a cause, his own cause, as though he had said: | Он говорил убедительно, горячо, словно защищая кого-то, словно защищая самого себя, словно желая, чтобы его поняли так: |
| "It is not with me that one would have to dread such dangers. | "Со мной это не страшно. |
| Try me and see." | Попробуйте - увидите сами" |
| They both looked at him approvingly, holding that he spoke rightly and justly, confessing by their friendly silence that their flexible morality as Parisians would not have held out long before the certainty of secrecy. | Обе женщины поощряли его взглядом, мысленно соглашаясь с ним, и своим одобрительным молчанием словно подтверждали, что их строгая нравственность, нравственность парижанок, не устояла бы, если б они были уверены в сохранении тайны. |
| And Forestier, leaning back in his place on the divan, one leg bent under him, and his napkin thrust into his waistcoat, suddenly said with the satisfied laugh of a skeptic: "The deuce! yes, they would all go in for it if they were certain of silence. | Форестье полулежал на диване, подобрав под себя одну ногу и засунув за жилет салфетку, чтобы не запачкать фрака. - Ого! Дай им волю - можно себе представить, что бы они натворили! -неожиданно заявил он, прерывая свою речь циничным смехом. |
| Poor husbands!" | - Черт побери, бедные мужья! |
| And they began to talk of love. | Заговорили о любви. |
| Without admitting it to be eternal, Duroy understood it as lasting, creating a bond, a tender friendship, a confidence. | Дюруа не верил в существование вечной любви, однако допускал, что она может перейти в длительную привязанность, в тесную, основанную на взаимном доверии дружбу. |
| The union of the senses was only a seal to the union of hearts. | Физическая близость лишь скрепляет союз сердец. |