В этот момент кустистые волосы в правой ноздре манерно прикорнувшего лба нервно шевельнулись, что означало появление принципиально нового ароматического компонента такого свойства, когда понятия "пристойность", "созерцание" и уж тем более "воспитанность" были столь же неуместны, как и честные люди в бенгуэллской каторжной тюрьме. Порадовавшись, что впервые в жизни ему на ум пришло настоящее литературное сравнение из прочитанного недавно бестселлера про крутых африканских братков и фартовых лохов из Северамерики, водила приоткрыл один глаз и удостоверился, что обоняние его не обмануло. Правда, полностью открывшаяся картина оказалась настолько странной... Пришлось рывком сдернуть черные очки и уставиться на очередного приезжего свирепым взглядом. Может, слиняет подобно миражу? Многие нервные линяли...
На принадлежность подъехавшего здоровенного ниггера к эфиопскому племени "тиграи", несомненно, указывала его широченная двуколка, запряженная как раз самым настоящим полосатым тигром. Вспоминая свое недавнее сафари, лоб мучительно наморщился, ибо из всех четвероногих, в которых ему, удобно расположившемуся в кузове "джипа", довелось палить из дрянного китайского "калаша", полосы имелись лишь у зебер, то бишь тамошних лошадей. По счастью, перед глазами всплыла страница из еще одной книжки, которую он вынужден был пролистать, дабы угодить своей новой герлице Снежане с литературного факультета - ей нужен был непременно образованный хахаль! Плотный томина толщиной аж в два красных декоративных кирпича повествовал про одного доисторического пахана с кликухой точь-в-точь, как у самой известной столичной команды, - он классно сумел поднять древнеримские "зоны" и пальмоповалы против тамошних ментов... Тем не менее, до профессионального чтива роман никак не дотягивал, ибо изобиловал нудными и совершенно не нужными описаниями природы, а также "психологическими и портретными характеристиками героев", (как обожала выражаться его жутко выпендрежная Снежка), и тому подобными словесным хламом. Но вот в двух местах точно упоминалось о свирепых тиграх из Ливийской пустыни! А если они раньше там водились, то могли где-нибудь сохраниться и до наших дней. Африка, она ведь большая; не меньше, поди, Красноярского края, где ему довелось первый срок мотать. А сафари проводили всего-то между одной Конгой и другой Конгой...
Вид у крупного представителя семейства кошачьих оказался, действительно, таким, словно это и был последний, безнадежно вымирающий экземпляр из Триполитанской страны - самого крайнего форпоста некогда Великой Римской Империи. Донельзя поредевшие пучки усов, выпирающие арки ребер, вылинявшие краски подранной на боках шкуры, зубы под стать разве что какой-нибудь безобидной травоядной особи, отвислый и больной зад - все это могло вызвать лишь брезгливое любопытство, переходящее в откровенную жалость к несчастному животному и столь же открытую неприязнь к отменно сытому и здоровому хозяину. Тот, очевидно, был преисполнен гордости за свое крайне необычное транспортное средство, так как, освободив усталую зверюгу от упряжи и крепко привязав, он первым делом снова вскочил на повозку и, вытянувшись во весь свой немалый рост, принялся по дуге из-под ладони обозревать "пятачки" многочисленных стоянок. Там было на что посмотреть! Изящные тарантасы и вычурные кареты, залихватские брички и настоящие гоночные колесницы, скрипучие хохляцкие арбы и совсем уж простецкие телеги самых причудливых национальных принадлежностей обеспечивались разнообразнейшими "живыми двигателями" - от лапландских оленей и орловских рысаков до тибетских яков и руандийских лунорогих буйволов. Восхищение вызывали и двигатели внутреннего сгорания, упакованные в блестящие оболочки из металла и стекла, под выразительными названиями "Шкода", "Хорьх", "Хаммер"... Однако эфиоп спрыгнул на землю, явно удовлетворенный произведенным осмотром. Прирученного хищника вроде тигра больше ни у кого не было.