Тем временем его зверь и произвел жизненно вполне естественный, но крайне омерзительный с этической и эстетической точек зрения поступок: он как следует поднатужился и, выдав громкий предупредительный звук, навалил прямо на благоухавшую до сего момента клумбу обильную и удивительно вонючую кучу. Ее вульгарнейшее амбре, намертво перебившее все прочие обонятельные изыски, заставило лба в кожанке вылезти из машины, широко расставить ноги, внушительно упереть в бока руки и, вальяжно выпятив живот, мощно харкнуть в сторону прилюдно обделавшихся соседей.
Представитель гордой народности "тиграи" воспринял это как выпад и отреагировал соответственно. Его пузо под свободной полотняной накидкой "шамму" оказалось не менее внушительным, чем у кожаного, ну а зарывшийся в волосатой груди золотой крест, равно как и подобного же металла цепь, и размерами, и весом вполне соответствовали самым строгим международным братковым понятиям. Кроме того, правое кулачище эфиопского авторитета сжимало длинную трубку явно не мирного назначения, на что указывал торчавший из нижнего ее конца заостренный шип...
Назревал очередной правильный базар, к чему следовало традиционно подготовиться, а именно: небрежно расстегнуть пиджак, широко шевельнуть его бортами и продемонстрировать длинноствольную "дуру" в кобуре под левой мышкой. Что немедленно и было сделано. После этого тиграйский и таганский качки смерили друг друга презрительными взглядами, но до выяснения отношений дело так и не дошло - этому помешал внезапный грохот и лязг, сопровождавшийся очередной удушливой вонью на сей раз из выхлопной трубы. Последнюю свободную площадку напротив занял внушительный драндулет, при одном взгляде на который у африканского мордоворота отвисла белозубая челюсть. Лоб славяно-чувашской народности оказался в несколько лучшем положении, ибо означенный военный механизм однажды наблюдался им в исторической кинохронике. Тем не менее, неожиданное появление еще одного "тигра" - на сей раз из стомиллиметровой брони - шокировало и его.
Пятидесятипятитонная закопченная махина хрипло разок рыкнула, пошевелила плотоядно двумя пулеметами, словно усами, и коротко повела вправо-влево страшной пушкой, после чего ее дауновская башня замерла в каком-то неопределенно-вопросительном положении. Вскоре небрежные вопросы, а затем и почтительные ответы, были озвучены двумя офицерами средних лет, появившимися на броне - их лощеный арийский облик прямо-таки дышал аристократизмом и надменностью:
- Also, sehe ich wieder die russischen Leute? Doch haben sie sich verandert! Die Ordnung existiert? Nein?! Donnerwetter!