Something happened in the darkened schoolroom. It was not possible to say exactly what, but the air became heavier. There was a thickness in it that seemed to fill the throat and the belly with grey steel. The deep silence grew, swelled with something unseen.
В погруженном в темноту классе что-то произошло. Это трудно было объяснить, но воздух сделался каким-то спертым. Стало труднее дышать, в горле и в животе словно застряли обломки железа. Глубокое безмолвие наливалось чем-то незримым.
He did as the old rites instructed.
Он действовал так, как предписывал старинный ритуал.
Now there was a feeling in the air that reminded Jim of the time he had taken a class to visit a huge power station—a feeling that the very air was crammed with electric potential and was vibrating. And then a voice, curiously low and unpleasant, spoke to him.
“What do you require?”
Возникло ощущение, как на гигантской электростанции, куда он водил своих учеников, - будто воздух наэлектризован и вибрирует. Вдруг голос, неожиданно низкий и неприятный, обратился к нему:
- Что ты просишь?
He could not tell if he was actually hearing it or only thinking that he did. He spoke two sentences.
“It is a small boon. What do you offer?”
Он и сам не знал, действительно ли он услышал этот голос или ему показалось, что слышит. Он коротко ответил.
- Невелика награда, - был ему ответ. - Твоя жертва?
Jim spoke two words.
“Both,” the voice whispered. “Right and left. Agreed?”
Джим произнес два слова.
- Оба, - прошептал голос.
- Правый и левый. Согласен?
“Yes.”
“Then give me what is mine.
- Да.
- Тогда отдай мне мое.
He opened his pocketknife, turned to his desk, laid his right hand down flat, and hacked off his right index finger with four hard chops. Blood flew across the blotter in dark patterns. It didn't hurt at all. He brushed the finger aside and switched the pocketknife to his right hand.
Он открыл складной нож, положил на стол правую пятерню и четырьмя короткими ударами отхватил себе указательный палец. Классный журнал залила кровь. Боли не было. Он переложил нож в другую руку.
Cutting off the left finger was harder. His range hand felt awkward and alien with the missing finger, and the knife kept slipping. At last, with an impatient grunt, he threw the knife away, snapped the bone, and ripped the finger free. He picked them both up like breadsticks and threw them into the pentagram. There was a bright flash of light, like an old-fashioned photographer's flashpowder. No smoke, he noted. No smell of brimstone.
С левым пальцем пришлось повозиться. Наконец оба обрубка полетели в середину пентаграммы. Полыхнул огонь - такую вспышку давал магний у фотографов начала века. «И никакого дыма, - отметил он про себя. - Никакого запаха серы».