Вор (Фишер) - страница 23
Я покачал головой.
— Твое детство отстой, и тебе просто хотелось другой реальности.
Она выдохнула через нос.
— Мне казалось, что у меня в душе живет русалочка, я называла ее Сарой и болтала с ней.
— Активное воображение, — парировал я. Она становилась настойчивей, её маленькое тело извивалось в моих объятьях.
— Я пыталась сделать бумагу, высушивая хлопок.
— Ботаничка.
— Мне хотелось немного единения с природой, поэтому я заваривала траву и пила её, добавляя грязь в качестве подсластителя.
Я промолчал.
— Ладно, это действительно странно.
— Спасибо! — сказала она, а затем снова стала серьезной. — Моя мама любила меня, не смотря на все эти причуды.
Я сильнее сжал её в своих руках. Я боялся, что ветер, вода... сама жизнь отнимут её у меня. Мне не хотелось, чтобы она испарилась.
— Лежа при смерти в больнице и страдая от невыносимой боли, она волновалась только обо мне, — Оливия сделала паузу и слегка улыбнулась. — У неё не было волос. Её голова напоминала сверкающее яйцо и всегда была холодной. Я попыталась связать ей шапку, но она получилась просто ужасной, вся в дырках, но мама, конечно же, все равно её надела.
Я услышал, как она начала плакать. Мое сердце разрывалось от боли, словно она только что ударила по нему кулаком.
— Она всегда спрашивала меня: «Ты голодна? Ты устала? Тебе грустно?» — голос Оливии надорвался. Я начал гладить её по спине, пытаясь успокоить, но понимал, что у меня не получится.
— Я поменялась бы с ней местами.
Её слезы вывернули меня наизнанку. Я сел, усадив её к себе на колени.
Её боль была настолько колючей, что невозможно было прикоснуться к ней, не поранившись самому. Мне хотелось обернуться вокруг неё, чтобы самому принять все удары, которые ещё приготовила ей жизнь.
В этот самый момент, наши сердца соединились. Казалось, словно кто-то взял иголку с ниткой и сшил наши души воедино. Как девушка может быть такой колючей и одновременно такой уязвимой? Всё, что произойдет с ней, произойдет и со мной. Я разделю с ней любую боль, которую ей придется испытать. Мне хотелось этого, и это было удивительно. Эгоистичный и самовлюбленный Калеб Дрейк настолько сильно полюбил девушку, что готов был изменить себя, лишь бы удовлетворять её потребностям.
Я влюбился.
Сильно.
До конца этой жизни, а, возможно, и следующей.
Я хотел её — каждый дюйм её упрямого, агрессивного, коварного сердца.
Спустя пару месяцев после этого разговора я впервые признался ей в любви. И хотя влюбился в неё уже давно, я всё же понимал, что она пока ещё не была готова услышать подобное признание. В том момент, когда у меня с губ слетели слова признания, она выглядела так, словно хотела запихнуть их обратно. Ноздри начали раздуваться, а лицо покраснело. Она не могла ничего сказать в ответ. Я был разочарован, но не удивлен. Я знал, что она любит меня, но мне всё равно хотелось услышать это от неё. Чем настойчивее она возводила вокруг себя стены, тем сильнее мне хотелось их разрушить. Иногда мне удавалось подобраться к ней поближе... Я пытался доказать ей, что она не была такой независимой, как ей казалось. Я хотел показать ей, что быть уязвимой и хотеть меня — совершенно нормально. Для людей вроде Оливии секс напрямую связан с эмоциями. Она пыталась притворяться, что секс для неё не имеет никакого значения, что она может находиться в здоровых отношениях и без него. Но, её тело было её игральной картой. Чем сильнее она оттягивала момент секса, тем дольше она удерживала свою власть.