— Двенадцать часов воздействия… противоядия нет. Простите…
И стало тихо. Так тихо, что когда в небе громыхнул гром, я все рулады раскатов расслышала. Вот здорово!
— Хорошо, — отчаянно сдерживаясь, выдохнул декан чертового факультета. — Варианты?
— А ты уговори ее, может, подпишет? — робко предложила фея.
— Да разбежалась! — заявила я, и метла со мной полностью была согласна. — Там помесь хлева со свинарником, самогонный аппарат и вонь прямоходящая!
— Какая вонь? — переспросил черт.
— Прямоходящая!
В небе опять громыхнуло, потом сорвались первые крупные капли дождя. На лице декана вновь поселилось зверское выражение, и он прошипел:
— Дождь! Потрясающе! А завтра у меня половина студентов с воспалением легких будет!
И мне вдруг как-то жалко так чертей стало. Очень-очень жалко, хотя я вообще чертей не люблю и все такое… И… и метла со мной тоже была солидарна, я и сказала:
— А давайте сюды вашу бумаженцию.
Владлен Азаэрович сначала явно ушам не поверил, потом схватил какую-то папку, метнулся ко мне, сел рядом, достал стандартный лист-разрешение на заселение, разместил на папке и ручку достал…
Дождь между тем усиливался, а я почему-то спросила:
— А где хвост, покажете?
— Что? — прошипел он.
— Хвост, — говорю. — Вы не дали штаны снять, а там хвост, я просто-таки спать не смогу, если не узнаю, где он. — И, придвинувшись ближе к декану, я жарко прошептала: — Покажите, а?
Владлен Азаэрович закрыл глаза, секунд на пять, ме-е-е-е-едленн-но выдохнул, посмотрел на меня, улыбнулся и ласково сказал:
— Конечно, Стасенька, обязательно покажу. Я тебе все покажу, гораздо больше, чем ты способна увидеть. А сейчас будь хорошей ведьмочкой, подпиши листочек.
— Уау, — восторженно выдала я.
И подписала. Ага. Так и написала: «Санкционирую заселение в чертовое общежитие на денек».
— Какого… — прошипел кто-то над ухом.
— Не мешайте, расписываюсь, — заявила я, ставя размашистую подпись.
И вот все время, пока я расписывалась, этот зубами скрежетал, и скрежетал, и…
— Нате, — я протянула листок Владлену Азаэровичу, — живите и помните о моей доброте.
После чего обняла метлу и… завалилась спать. Прямо там. Просто хотелось очень. И хорошо было, и чувствую себя такой доброй, милосердной и…
И нас с метлой обеих вдруг ка-а-ак понесло куда-то вниз, а потом вверх, и вбок, и на диван. Только не этот, а какой-то другой. Красный, с золочеными ножками и подлокотниками, а еще тама был мужик.
Такой мужик!
Здоровый, широкоплечий, черноглазый, темноволосый, нос у него оказался выдающийся, морда — ух, ну и зверская же, и росту, главное, росту превеликого, а уж тело-то, тело до штанов до самых голое и это… лысое такое. Лысое-прелысое, разве что руки волосатые, а так ну весь лысый.