Все, что мы тут обсуждали, — биологические различия, самооценка, гендерная дискриминация — немедленно перестает влиять на зарплату (то есть, грубо говоря, на профессиональную успешность), как только мы выносим за скобки единственное серьезное отличие между мужчинами и женщинами. Способность к деторождению. Именно способность, а не обязанность.
Это история о технологическом прогрессе, в очередной раз опередившем прогресс социальный. На протяжении всей истории человечества дети, во-первых, заводились сами по себе — просто как побочный результат секса, а во-вторых, активное деторождение в общем-то было необходимым для поддержания численности населения деревни, губернии, страны, планеты. Теперь все изменилось. Прививки и антибиотики привели нас в XX веке к взрывному росту численности населения, нас теперь 7,5 миллиарда, и если человечеству и угрожает вымирание, то скорее от перенаселения, чем от недостатка детей. Благодаря изобретению надежной контрацепции связь между деторождением и сексом стремительно сходит на нет: чтобы завести ребенка, надо сначала отменить таблетки, то есть это осознанный, а не случайный процесс. Радикально изменились представления о возрасте: мать Ольги и Татьяны Лариных, «очень милая старушка», едва ли была старше сорока — сегодня у людей в этом возрасте жизнь только начинается. С другой стороны, удлиняется не только молодость, но и детство (это вообще ярко выраженный тренд как в биологической, так и в социальной эволюции нашего вида), что требует все больше и больше усилий на выращивание каждого ребенка. Раньше его можно было в семь лет отдать куда-нибудь в подмастерья, а сегодня нужно кормить и воспитывать по крайней мере до восемнадцати.
Общество совершенно не успевает адаптироваться к этим переменам. Если вашей маме по-прежнему кажется, что к тридцати годам у женщины уже должны быть дети (и что у нее вообще должны быть дети!), — то, скорее всего, потому, что так казалось ее маме, а до этого ее маме, а до этого ее маме. Но важно, что сто лет назад такое представление было гораздо лучше обосновано. Детям, во всяком случае, можно было поручать ухаживать за скотиной. Много ли у вас сейчас скотины?
Я не к тому, что детей заводить не надо. Я к тому, что мы уделяем биологическим отличиям между полами (то есть способности к деторождению у женщин и некоторому превосходству в физической силе у мужчин) настолько много внимания, как будто бы мы до сих пор мерзнем под дождем в саванне, из 10 рожденных мамой детей выживает один, и только потому, что папа поймал ему мамонта. Положим, в саванне мамонтов никто не ловил, но мой пафос не в этом. Мой пафос в том, что мы живем не в саванне. Мы живем в Москве или еще в каком-нибудь хорошем месте. Здесь нет угрозы вымирания племени, от которой должны защищать женщины. Здесь есть тысячи способов добыть себе мамонта, и абсолютное большинство из них не требует мужской физической силы. Здесь есть потенциально бесконечное количество способов быть счастливым, профессионально реализованным, жить интересной жизнью, и только немногие из них имеют прямое отношение к нашему гендеру.