Маред вгляделась в сиреневые пятна, мелькающие то тут, то там, сравнила…
– Неточная формулировка?
– Именно, – отозвался Монтроз, поднося чашку к губам. – Прочтите еще раз мой экземпляр, потом возьмите свой и сделайте так же. Обозначения понятны?
– Розовое – это что?
– Подумайте. Не догадаетесь сами – тогда скажу.
Маред старательно подумала. Снова проглядела контракт, отмечая раскрашенное розовым и пытаясь свести воедино отмеченные пункты, как до этого сиреневые фразы. Вычислитель, теперь только мешающий, она закрыла, использовав его крышку как подставку для листов бумаги.
– М-м-м… То, что вас устраивает?
– Умница, – довольно хмыкнул лэрд.
Через пару минут чтения Маред с удивлением поняла, что исчерканный, раскрашенный, как цирковой занавес, текст выглядит гораздо понятнее. Цветной правкой Монтроз выделил основные положения, указав места, где Маред явно не справилась с определениями, и теперь хотелось все взять и переделать. Обязательно переделать! Вот здесь, здесь и здесь. А это вообще выкинуть. А вот это…
Положив рядом два экземпляра, постоянно сверяя их и совершенно провалившись в текст, она не сразу поняла, что наложенных друг на друга областей разного цвета не так уж и много. Выходило, что в большинстве случаев они вполне могут договориться, если, конечно, это не очередная уловка лэрда Корсара. Ну, разве что несколько камней преткновения, с обеих сторон раскрашенных в ядовито-алый, все же обнаружилось. Например, совместные посещения публичных заведений, на которых настаивал лэрд.
– Готово?
Монтроз снова наполнил чашку из белоснежного, сияющего ярким глянцем фарфорового чайника. Нет, две чашки. Одну он подал Маред, потянув с ее колена край вычислителя и пристроив на своем, так что получился мостик.
– Теперь смотрите сюда.
Дорогая автоматическая ручка с тоненьким пером запорхала над листами экземпляра Монтроза, обводя, зачеркивая и вписывая слова идеально разборчивым почерком. Маред следила за изменениями, закусив губу и чувствуя себя полной дурой. Королевский стряпчий расставлял пункты немного в ином порядке, чуть-чуть менял формулировки, доплонля, убирал и этим перекраивал ткань контракта совершенно иначе. С каждой новой фразой и предложением текст документа обретал восхитительную, чеканную, не допускающую никаких иных толкований четкость. Маред же было нестерпимо стыдно!
С кем она решила тягаться этим глупым контрактом? Да она и половины ловушек, расставленных самой себе, не заметила! Монтроз же выразительно обводил их тонкими и резкими овалами, ставил на полях вопросительные и восклицательные знаки и шел дальше, время от времени рассеянно поднося к губам чашку.