— Ты же сама понимаешь, что вариантов масса, — продолжая хмуриться, твердит Макс, на что я закатываю глаза.
— В дополнение к границам, никаких лишних вопросов. Просто скажи первое, что приходит на ум, — и быстро добавляю, — быть может, это будет что — то связанное со мной.
Я не собиралась этого говорить, сама не знаю, что дернуло меня раскрыть ему часть задания.
— С тобой? — теперь, словно начиная понимать, кивает Макс. — Хорошо. Значит тебе нужно изобразить того, кем ты себя видишь?
— Ну, так есть варианты? — игнорирую вопрос, спрашиваю я.
— Бабочка, — даже не раздумывая предлагает он.
— Бабочка? — я удивляюсь, мысленно пытаясь представить, как смогу это изобразить.
— Как ты тогда решилась пойти за мной? — в ответ спрашивает он. Снова эта игра в ответы вопросом на вопрос.
— Зачем ты спрашиваешь? — в висках начинает пульсировать кровь, я и сама себе не могу точно объяснить, как я могла на такое решилась. Долгое отсутствие секса? Или моя жизнь стала настолько скучной и пустой, что мне нужна была сильная встряска?
— Я ведь понятия не имел, что ты еще студентка, — продолжает рассуждать Макс, словно сам с собой, попутно играя прядью моих волос, убирая их набок, открывая мою шею. — Ты показалась мне тогда старше, чем оказалось на самом деле. В твоих глазах было столько желания, в них был голод, — уже шепчет он, наклоняясь ко мне еще ближе, пока между нами не остается совсем маленькое расстояние, стоит мне сделать малейшее движение и наши губы сомкнутся. — Но теперь я не уверен в причине этого голода, — переходя с шепота на обычный голос, говорит Макс, отстраняясь.
— Не понимаю, о чем ты, — все, что я могу произнести, понимая, что секунду назад даже перестала дышать.
— Думаю, понимаешь, но все равно мне не скажешь. Когда я увидел тебя снова, ты была совсем другой. Всякий раз, когда я тебя вижу, ты другая, и трудно понять, где есть настоящая Оксана.
— Я всегда настоящая. Если ты думаешь, что я кого то из себя строю, то ты ошибаешься! — негодуя, вскрикиваю я.
— Нет, ты из себя никого не строишь, ты, как экзотическая бабочка. Летая, она может казаться милой и привлекательной. Но, садясь на цветок, раскрывая крылья, она показывает узор на них, открываясь с новой стороны, отпугивая хищников, желающих воспользоваться ее слабостью.
Мой яростный пыл остывает так же быстро, как и возгорается. Я, как завороженная, слушаю Максима, никто никогда не связывал меня с бабочкой, тем более так.
— Так значит бабочка, — сглотнув, перевожу разговор в сторону.
— Да, именно бабочка, — Макс тянется ко мне, откладывая листы бумаги в сторону и забирая у меня полупустой бокал. — Яркая, легкая, пугливая. Та, что тянется к солнцу, но боится взлететь слишком высоко, чтобы не опалить себе крылья. Бабочка, которая меняет свой окрас в зависимости от ситуации, хрупкая и ранимая, но она очень хочет казаться сильной, непробиваемой.